Автор:
Александр Гончаров.
Русская культура на изломе XIX-XX вв. приобрела необычайную мощь. И на этом взлете ее возникла и засияла сверхновая звезда композитора, дирижера и музыканта Сергея Рахманинова. Его жизнь и творчество, по воле Божией, уместились в один из самых тяжелых промежутков истории России. Рахманинов родился 1 апреля 1873 года, а скончался 28 марта 1943 года.
Перед безумием революции Империя шла семимильными шагами: стремительно росла численность населения, экономика прогрессировала, наука и образование начали вызывать зависть у соседей, а в культуре чуть ли не каждый год расцветали новые необыкновенные цветы. Но вот общественно-политическая мысль оказалась порабощена игом чужебесия. Попытки умнейших людей той эпохи отстоять самость и традиции России встречали откровенный и наглый отпор «образованцев», шатавшихся во след новейшим идеологическим ценностям Европы: от Руссо до Гегеля, от Маркса до Ницше. Выделилась большая социальная группа, получившая название «интеллигенция». В нее допускались не те, кто умел добротно мыслить и отнюдь не то, кто обладал настоящими, а не поверхностными знаниями. Костяк ее составили лица, благоговевшие от каждого идейного чиха Запада, любившие нафантазированный ими самими образ русского народа, но страны и народа не знавшие и не любившие. Народ для них представлялся лишь пластилином, из которого так удобно лепить фигурки мифических животных и демонов.
Сергей Васильевич Рахманинов к интеллигенции не принадлежал, хотя временами и разделял ее заблуждения, но отрезвевал быстро и без особых последствий для своего творчества, которое в глубинных устоях опиралось на Православие и русские традиции. Нет, Рахманинов не отказывался от европейской музыки и культуры, но оттуда он брал только лучшее и что не противоречило его собственному мировоззрению.
Сергей Васильевич не мог быть интеллигентом органически. У него имелось свое важнейшее дело – музыка. А в интеллигенцию хорошо вписывались только те, кто не имел своего дела: историки по образованию, но без призвания; бездарные адвокаты – любители мгновенной славы и наживы; недоучки-студенты и курсистки, желавшие переустроить весь мир из-за проблем с чирьями на носу или на попе и прочие подобные типажи.
Интеллигенция очень рано поняла, что Сергей Рахманинов для нее чужак, ибо «природный русак». Хотя Рахманинов и знал многих интеллигентов-революционеров и даже дружил с «пролетарским буревестником» Максимом Горьким («во девичестве» – А. М. Пешковым), но в воспеватели революционного погрома не годился. Может быть поэтому еще в 1897 году и провалилась в глазах публики и газет Первая симфония Рахманинова. Она имела слишком национальный и библейский колорит, чтобы быть принятой на ура почтеннейшей критикой. Как всегда русское в симфонии было объявлено нерусским, библейское – приветом от философии Фридриха Ницше. Критика умеет путать следы, возвышать бездарность, гробить оригинальность и талант, и легко называть белое черным. Особенно, если этого требуют императивы русофобии, ортодоксофобии и каинитского революционализма.
Талант Рахманинова взрастила Российская Империя, овеяла православная традиция и вскормила русский народ. Он сам все понимал и четко определял: «Я – русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка. Я никогда не старался намеренно писать именно русскую музыку или музыку ещё какого-либо другого рода». Кто не верит, пусть просто послушает его «Литургию св. Иоанна Златоуста» (1910), «Всенощное бдение» (1915), «Симфонию №3» (1935–1936) и «Симфонические танцы» для оркестра (1940).
Родину Рахманинов покинул не из-за трусости. Он великолепно представлял, что происходит. Он видел, как вместе с русскостью с России сдирается и кожа русской культуры. Сергей Васильевич после раздумий подвел ужасающий итог происходящему: «Даже при Николае II чувствовал себя свободнее, чем сейчас. Теперь слово «свобода» звучит как насмешка».
Рахманинов не считал себя монархистом, но сама проза жизни заставила его почувствовать на себе разницу в самодержавном и революционном правлениях. Считается, что Рахманинов вполне мог бы примириться с большевиками. Однако это не соответствует словам самого Рахманинова: «Я не принадлежал к тем, кто слеп к действительности и снисходителен к смутным утопическим иллюзиям. Как только я ближе столкнулся с теми людьми, которые взяли в свои руки судьбу нашего народа и всей нашей страны, я с ужасающей ясностью увидел, что это начало конца – конца, который наполнит действительность ужасами. Анархия, царившая вокруг, безжалостное выкорчевывание всех основ искусства, бессмысленное уничтожение всех возможностей его восстановления не оставляли надежды на нормальную жизнь в России».
Друг композитора, великий русский певец Ф. И. Шаляпин тоже понял, что происходит: «Произошло то, что все «медали» обернулись в русской действительности своей оборотной стороной. «Свобода» превратилась в тиранию, «братство» – в гражданскую войну, а «равенство» привело к принижению всякого, кто смеет поднять голову выше уровня болота. Строительство приняло форму сплошного разрушения, и «любовь к будущему человечеству» вылилась в ненависть и пытку для современников».
После 1917 года на место Российской империи выскочила Советская квазиимперия. Российская империя имела историческое ядро – русский народ, состоящий из субэтносов: великороссов, малороссов, белоруссов, казаков, чалдонов, поморов и т.д. Вокруг этого ядра вращались другие этносы: русские немцы, русские татары, русские евреи, русские якуты и т.д. Империя существовала за счет ядра, а иные народы и народности вместе с этим ядром укрепляли и развивали ее.
Российская имперская культура тоже имела свое ядро – русскую культуру. Культуры других народов также вращались вокруг нее, укрепляли и развивали общую культурную систему. Все это и способствовало выковыванию одной из высочайших мировых культур (как бы это пафосно ни звучало, но факт остается фактом).
Из нашей империи после революции было вырвано ядро и растворено среди народов-спутников. Вместо ядра было насильственно вставлено некое псевдоэтническое образование – советский народ.
Из общей культуры каинистами русское ядро было изъято с наибольшим удовольствием. Русскую культуру окрасили красным цветом, отформатировали и назвали советской. При этом государственные средства, в основном, тратились на развитие национальных, якобы угнетенных, культур. Русской культуре доставались только крохи с барского коммунистического стола, однако такой произвол не остался без Божьего ответа.
По сути, чисто советская культура не породила ничего великого, что бы могло достойно войти во всемирное наследие. Советская опера, советский балет, советская живопись и скульптура нормально жили только в пределах русской культуры. Стоило лишь отбросить русскость, как весомо начинала проявляться импотенция советской культуры.
Здесь характерен пример русского композитора Сергея Сергеевича Прокофьева, который вернулся из эмиграции и попытался сразу же угодить новой власти, но советская отрава четко показала музыкальную беспомощность даже отличного творца.
Прокофьев написал «Кантату к 20-летию Октября» (с использованием текстов Карла Маркса, Владимира Ленина и Иосифа Сталина). Вряд ли сейчас найдется кто-нибудь, кто добровольно будет прослушивать это произведение. И только возвращение к русской культуре без попыток оживотворить советскую зомби-культуру позволило Сергею Прокофьеву не закостенеть в удушающей атмосфере коммунистической идеологии…
Благодаря русской культуре в Советском Союзе была возможна творческая деятельность Дмитрия Шостаковича и последнего великого русского композитора XX века Георгия Свиридова. И Шостакович, и Свиридов поднялись на русской музыке, а не на ораториях Сорокина («Ленин всегда с нами») и Шамо («Поэма о Ленине»).
В общей культуре вместо единого круга образовался бублик с дыркой в центре. В СССР композиторов и музыкантов вместе с дирижерами и музыкальными критиками было в десятки раз больше, чем в Российской империи, но количество не переросло в качество. И в результате все закончилось пьяным кабацким торжеством «композиторов-песенников» и блатного шансона.
Дырявая советская культура оказалась не в состоянии противостоять нашествию массовой культуры. И сейчас современный русский молодой человек, даже любитель классической музыки, скорее предпочтет симфонии зарубежных мастеров творчеству Сергея Рахманинова. Это печально, но не говорить об этом нельзя. Нам надо возвращать Рахманинова самим себе. Нам надо возвращать свою музыку и культуру. И это уже не дело ушедшего ко Господу Сергея Рахманинова, он свое дело сделал. Это уже наше дело.
