О том, что 30 августа 1918 года Фанни Каплан на московском заводе имени Михельсона сделала несколько выстрелов в Ленина, знают все, но вот о том, что подслеповатая Каплан за несколько месяцев до стрельбы закрутила горячий роман с младшим братом Ильича, знают только въедливые историки.
Началось всё в феврале 1917 года, когда на волне революции все политические заключённые были выпущены из тюрем, где свой срок мотала и незадачливая Фанни Ефимовна. Эта мадам схлопотала пожизненное заключение еще в 1907 году за подготовку покушения на киевского генерал-губернатора Сухомлинова. Многие заключённые были отправлены революционными массами на лечение в Евпаторию, в специально созданный Дом каторжан, куда и прибыла летом 17-го года лишившаяся в заключении зрения Каплан.
По воспоминаниям, в пансионате царили, мягко говоря, вольные нравы — а чего ещё ожидать от одичавших в заключении мужчин и женщин, которые в одночасье стали вольными и теперь вступали в случайные, ничем не ограниченные связи.
Каплан не отставала от курортников, тем более что из-за приобретённой слепоты не была особо разборчива в связях и в партнёрах. В это самое время в пансионате по поручению партии подвизался младший брат Ленина — Дмитрий Ульянов. Курировал он это дело своеобразно, не брезговал алкоголем и дамским вниманием не пренебрегал, за что приобрёл репутацию балагура и весельчака и привлекал особое внимание местных дам и не-дам. Эти похождения описываются в книге Евгении Шацкой и Светланы Снеговой «Великие стервы России».
Одной из дам оказалась и дурнушка Фанни. Вероятно, на ощупь обнаружив кавалера, она не преминула закрутить бурный роман, который для Ульянова-младшего был лишь мимолётным и вполне вероятно, похмельным увлечением. Хлебнув холодного пива поутру, Ульянов сообщил, что их встреча была ошибкой, но он сохранит в своём сердце каждую минуту близости с любимой.
Справедливости ради надо сказать, что Ульянов, будучи медиком по образованию, направил Каплан в Харьков к тамошнему офтальмологу Леонарду Гиршману, который худо-бедно, но вернул Фанни зрение — на беду Ульянову-Ленину.
Скорей всего, прослышав о выступлении Ульянова на заводе Михельсона, Каплан не разобралась, который из двух Ильичей был основным докладчиком, и, прихватив пистолет, поспешила на свидание с любимым, по дороге бормоча: «Мой или ничей».
Конечно, всё вышесказанное — лишь фантазии писателей и мемуаристов разного времени, но согласитесь, что стечение обстоятельств и людей, которые привели к ранению Ленина, выглядит иронично. То, что Каплан была в Доме отдыха в Евпатории, — факт; то, что там же в то же время был Ульянов-младший, — тоже; состоялась ли там встреча этих двух персонажей, неизвестно, но после Евпатории Каплан действительно отправилась в Харьков, где несколько поправила зрение у доктора Гиршмана, что и позволило ей сделать те самые выстрелы — ирония судьбы. Жаль, что выстрелы прозвучали не несколькими годами ранее. Как знать, как бы тогда сложилась судьба России и миллионов верных её сынов.
Автор: Давид Горов
Фото: кадр из фильма «Ленин в 1918 году»
