Статья председателя Крымского регионального отделения Двуглавого орла, д-ра ист. наук, профессора Крымского федерального университета имени В.И.Вернадского, заведующего кафедрой истории России Сергея Филимонова основана на архивных и малоизвестных печатных материалах, посвящена социально-политическим контекстам краеведения в России, обусловленным революцией 1917 года.
В данном исследовании Сергей Борисович указал причины мощного краеведческого движения, развернувшегося в России в 1917–1929 гг., отметил его характерные особенности, раскрыл причины, характер и последствия разгрома в России в 1929–1931 гг. краеведческого движения, в результате чего добровольные краеведческие общества были заменены бюрократическими бюро краеведения, а ведущие краеведы страны по печально известной статье 58-10 УК РСФСР отправлены в ссылку.
Пришедшие в октябре 1917 г. к власти большевики немедленно приступили к коренным преобразованиям во всех сферах жизни страны. Преобразования эти самым непосредственным образом затронули и российскую историческую науку. Были упразднены такие авторитетные общероссийские центры исторической науки, как Русское историческое общество и Русское военно-историческое общество. Были закрыты знаменитые исторические журналы «Русский архив» и «Русская старина». В школах и вузах страны надолго, до середины 1930-х годов, было прекращено преподавание отечественной истории.
В результате после 1917 г. краеведческие организации России (общества, кружки, музеи, другие объединения краеведов) приобретают значение единственных на местах учреждений, занимавшихся изучением отечественной истории и распространением знаний о ней. В этой связи, думается, не случайно количество краеведческих организаций в России с 1917 г. по 1927 г. возросло более, чем в 10 раз – со 155 до 1688 [1, с. 306].
Деятельность краеведческих организаций в первые послереволюционные годы имела следующие характерные особенности. Во-первых, члены краеведческих организаций изучали прошлое и настоящее края преимущественно по первоисточникам. Во-вторых, костяк краеведческих организаций составляли представители старой, дореволюционной формации интеллигенции, не владевшие ремеслом фальсификации истории в угоду идеологии.
Начиная с 1917 г. одним из важнейших направлений деятельности краеведческих организаций становится выявление, собирание, изучение и многостороннее использование источников по истории событий 1917 года и их последствий для жизни регионов. Создававшаяся краеведами источниковая база должна была ответить на вопросы: что произошло в 1917 г.? Почему произошло? Как произошло? Какие последствия это вызвало?
Документы свидетельствуют, что работы краеведов в этом направлении начались уже вскоре после февраля 1917 г. Так, в отчете о деятельности Саратовской ученой архивной комиссии за 1917 г. отмечалось: «После Февральской революции 1917 г. оживилась работа членов Комиссии по приведению в порядок и разработке письменных и печатных материалов, относящихся к истории общественно-революционного движения в Саратовском крае. Осенью этого года на основе старых и новых накоплений материала в составе Архивной комиссии был создан особый «Отдел общественного движения», позже составивший часть Исторического музея»; упоминание в том же отчете о докладе С. Н. Чернова «Об учреждении Отдела истории общественного движения в составе Комиссии» [2, с. 66] позволяет предположить, что именно этому замечательному историку и источниковеду принадлежала идея создания отдела.
14 мая 1917 г. на заседании Таврической ученой архивной комиссии ее председатель выдающийся крымовед А. И. Маркевич доложил, что поместил в газетах воззвание к населению губернии с просьбой о присылке в Комиссию всех печатных изданий, «касающихся переживаемого Россией переворота»; на том же заседании было постановлено «обратиться к председателю комиссии по разбору дел б. жандармского управления и сыскного отделения с просьбой о передаче всех дел, не имеющих значение для текущего момента, на хранение в архив Комиссии» [3, с. 315, 136].
Костромское научное общество по изучению местного края образовало в 1917 г. специальный «архив революции», где концентрировались все местные периодические издания, плакаты, объявления и другие письменные источники, начиная с марта 1917 г. [4, с. 8].
В 1918 г. при Казанском обществе археологии, истории и этнографии уже существовал «Музей войны и революции» [5, л. 83].
К 20 августа 1928 г., когда постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О музейном строительстве в РСФСР» было указано «на желательность образования историко-революционных отделов, по возможности, во всех краеведческих музеях» [6, с. 22], историко-революционные отделы, секции и комиссии имелись, согласно справочнику «Краеведные учреждения СССР», в краеведческих музеях и обществах многих городов России [7, с. 4, 9, 16–19, 25, 33, 40, 42, 43, 46, 47, 66, 68, 73, 74, 76, 77, 80, 83, 85, 89, 91–93].
С первых послереволюционных лет краеведческие организации поставили перед собой задачу собрать и изучить источники, свидетельствующие не только о подготовке и проведении революции, но и о влиянии революции на различные стороны жизни края. Вот что, к примеру, писал в 1922 г. в программного характера статье, посвященной основанию Псковского общества краеведения, его первый председатель В. К. Гринкевич: «Никто, конечно, не станет оспаривать, что в данный момент из всех видов этнографической работы, пожалуй, наибольшего внимания заслуживает изучение влияний революции на хозяйственную и бытовую жизнь края и на изменение психики, идеологии и культурного уровня населения. Так, например, для краеведа является крайне интересным и важным вопрос, что сделала революция в области аграрных отношений, если, конечно, судить не по официальным данным, в которых обыкновенно очень много бюрократической плавности и пристрастия, а по живой действительности» [8, с. 80]. О том, насколько многосторонне изучалось краеведами влияние революции на жизнь края, свидетельствует и такой факт: в письме Общества изучения Тверского края в Главнауку Наркомпроса РСФСР от 23 февраля 1925 г. сообщалось, что в распоряжении Общества имеются ряд подготовленных к печати трудов, в том числе рукопись М. И. Назарова «О влиянии войны и революции на состав тверской флоры: (Появление новых растений в связи с массовым передвижением населения под влиянием войны и революции)» [9, л. 30]. (В изданиях Общества указанной работы нами не обнаружено).
В деле выявления, собирания, а также создания историко-революционных источников краеведы широко использовали оригинальные анкеты, вопросники, программы, инструкции. В 1918 г. Костромское научное общество по изучению местного края распространило анкету «О влиянии революции на жизнь деревни», которая имела целью «выяснить настроения деревни в это время, ее экономическое положение и новые бытовые явления, какие внесла революция в жизнь деревни» [10, с. 3]. В начале 1920-х гг. Вятский областной музей вел обработку собранных «анкетных материалов» об изменениях «форм быта под влиянием войны и революции» [11, с. 29]. Тогда же историческая секция Якутского краевого географического общества разработала инструкцию «по сбору материалов по истории политической ссылки» [12, с. 365].
В изданном в 1925 г. Нолинским (Вятской губернии) музеем краеведения сборнике программ и анкет по собиранию материалов для изучения края содержалась и разработанная проф. Н. М. Каринским программа «Собирание особенностей языка, проникших в деревню в революционное время» [13, с. 30-32].
Тогда же в Иваново-Вознесенском губернском научном обществе краеведения разрабатывались программы «Собирание сведений о революционном движении» (эту программу готовил А. Е. Ноздрин, первый председатель первого в России Совета рабочих депутатов), и «Собирание материалов о профессиональном движении» (эту программу готовил секретарь историко-археологической секции общества Б. В. Златоустовский) [14, с. 15].
В 1928 г. секция обычного права и революционного правосознания Нижневолжского областного научного общества краеведения опубликовала составленную В. М. Черновым «Программу собирания в Саратовском крае материалов по юридическому быту революционной эпохи» (Саратов, 1928). В 1929 г. Общество изучения края при Музее Тобольского Севера издало «Программу по изучению революционного движения в Тобольском округе» (Тобольск, 1929).
Формы использования собранных источников были весьма разнообразны. Используя источники, краеведы создавали музеи и архивы революции, составляли хроники событий революции и первых лет новой власти, готовили биографические словари революционных деятелей края, публиковали статьи, документы и материалы, издавали библиографические указатели [15, с. 93-94].
Большой интерес представляют оригинальные доклады и статьи краеведов источниковедческого характера. Вскоре после Февральской революции, как только стали доступными материалы по истории политического сыска, к их изучению немедленно приступили члены краеведческих обществ. 25 августа 1917 г. на заседании Ярославской ученой архивной комиссии ее член Н. Г. Работнов выступил с докладом «Тайны Ярославского застенка», представлявшим собой обзор архивных фондов Ярославского губернского жандармского управления и Ярославского охранного отделения [16, с. 63]. В 1922 г. в Тамбовском обществе изучения природы и культуры местного края был заслушан доклад С. И. Соколова «Содержание и характер б. архива Тамбовского жандармского управления», в 1924 г. в Нижневолжском областном научном обществе краеведения – доклад В. А. Дуброва «Общественно-политическая жизнь в Саратовской губернии в 1916 г. по донесениям уездных исправников», в 1925 г. в Вятском научно-исследовательском институте краеведения – доклад П. Н. Луппова с обзором правительственных распоряжений о политической ссылке в Вятский край во второй половине XIX – начале XX вв., в 1926 г. в Казанском обществе археологии, истории и этнографии – доклад М. К. Корбута «Накануне Февральской революции (по материалам Департамента полиции и Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства)» [17, с. 17–18; 18, л. 181; 19, л. 57; 20, с. 106].
Объектами исследования, помимо делопроизводственных материалов государственных учреждений дореволюционной России и Временного правительства, являлась и периодическая печать. Так, например, в 1927 г. в Псковском обществе краеведения был заслушан доклад Н. М. Колиберского «Псковская буржуазная пресса в дни Октябрьской революции» [21, с. 20].
Внимание краеведов привлекали и мемуары. В 1925 г. на страницах издававшегося московским Истпартом журнала «Пролетарская революция» была опубликована статья И. Р. Гелиса «Как надо писать воспоминания: методологический очерк» [22, с. 197-212]. Как оказалось, это была первая в советской историографии специальная источниковедческая работа по мемуарной литературе [23, с. 5]. Удалось установить, что указанную статью И. Р. Гелиса предварял доклад того же автора «Мемуары революции как исторический источник», прочитанный 24 мая 1925 г. на заседании Таврического общества истории, археологии и этнографии. Сохранившийся протокол заседания, в котором изложен как доклад сотрудника Крымского истпарта И. Р. Гелиса, так и прения по докладу, представляет несомненный интерес для историографии источниковедения [24, с. 192].
На страницах краеведческих изданий 1920-х гг. появлялись и экзотические публикации. Так, в 1928 г. в сборнике Общества изучения Ульяновского края была опубликована статья председателя Сызранского общества краеведения Н. В. Гурьева «Политическая история с. Репьевки» [25, с. 21-28]. В ней предпринималась уникальная в отечественной историографии попытка охарактеризовать значение такого малоизвестного источника, как церковно-приходские летописи, для изучения политической и революционной истории края. Н. В. Гурьев писал: «В настоящее время особенный интерес приобретает изучение политической истории и истории революционного движения, в этом отношении скудость источников на местах, в особенности в отношении мелких административно-территориальных единиц, сказывается особенно остро. Изыскивая такие источники, мы остановили внимание и сделали попытку составить политическую историю села на основании церковной летописи. Казалось бы, что такой источник совершенно исключает возможность получить данные о политической истории. Однако приводимые мною ниже данные свидетельствуют, что церковная летопись может дать очень любопытный материал, раскрывающий перед нами жизнь деревни в политическом отношении как на кинематографической ленте». В результате анализа церковно-приходской летописи села Репьевки Сызранского уезда, которая велась в 1860-х – 1917 гг., исследователь приходил к следующим выводам: «Если этот источник пополнить другими данными (записки, дневники, письма, газеты, воспоминания и т.п.), то можно воспроизвести очень детальную картину политической жизни села, далее – волости и – уезда. К этому способу, как наиболее доступному на селе, мы и рекомендуем прибегнуть культурным работникам деревни, которые очень затрудняются воспроизвести историю революционного движения в своем селе или волости».
Вероятно, не без влияния церковно-приходских летописей родилась идея составления краеведами так называемой «летописи современника». В 1926 г. в журнале «Известия Центрального бюро краеведения» была напечатана заметка «Летопись современника», подписанная псевдонимом
Н. А. [26, с. 227–228]. Удалось установить, что заметка принадлежала видному историку культуры Н. П. Анциферову [27, с. 85]. В ней перед краеведами ставилась задача регистрировать, путем собирания вырезок из газет и ведения летописей, наиболее значительные события местной общественной жизни.
Как видим, начиная с 1917 г. краеведческие организации России предпринимали энергичные меры по созданию и использованию прочной и разнообразной источниковой базы истории революции и ее последствий. Но удалось ли краеведам создать такую базу? Увы, но на этот вопрос придется дать отрицательный ответ. Ведь деятельность краеведов жестко контролировалась «всевидящим оком» ВЧК – ОГПУ. С учетом этого, краеведам приходилось серьезно ограничивать направленность своей деятельности. Например, протоколы заседаний Таврической ученой архивной комиссии не зафиксировали ни одного выступления с призывом к собиранию источников по истории Гражданской войны в Крыму, массовой эмиграции из Крыма в ноябре 1920 г. и последовавшего вслед за этим на полуострове чудовищного по размаху и жестокости красного террора, о количестве жертв которого до сих пор спорят историки.
Другой пример. Сегодня широко известна история массового антибольшевистского восстания тамбовских крестьян в 1921 г., жестоко подавленного частями Красной Армии под командованием Тухачевского. В 1925 г., т.е. четыре года спустя после этих событий, в Тамбове состоялась Вторая Тамбовская губернская краеведческая конференция. На ней была намечена обширная программа краеведческих работ, в которой имелся и следующий пункт: «5) организовать выезды краеведов в села, где аграрное движение отличалось особым напряжением и где «подвиги» тамбовских усмирителей отличались особой свирепостью» [28, с. 65]. Процитированный раздел программы относился к событиям не 1921 года, а к периоду первой российской революции 1905–1907 гг.
Хуже того, собранные краеведами исторические источники, противоречившие большевистской концепции отечественной истории, либо засекречивались, либо уничтожались. Например, в Крыму в 1917–1920 гг. издавалось около 150 газет, большинство из которых имели ярко выраженную антибольшевистскую направленность. Газеты эти, будучи ценнейшим многоплановым источником по истории Крыма в период революции и Гражданской войны, скрупулезно собирались Таврической ученой архивной комиссией. Увы, до середины 1990-х гг. газеты эти находились на спецхране, а когда их рассекретили, оказалось, что в архивах и библиотеках не только Крыма, но и России в целом не сохранилось ни одного полного комплекта ни одной из этих газет. Как стало известно из недавно рассекреченных архивных материалов крымских спецслужб, за обнаружение чекистами у кого-либо подшивки этих газет их владелец «за хранение контрреволюционной литературы» подлежал расстрелу [29, с. 69].
Закономерным был финал мощного краеведческого движения, развернувшегося в СССР в 1917 – 1929 гг.: в 1929–1931 гг. оно было разгромлено. Добровольные краеведческие общества были ликвидированы и заменены бюрократическими бюро краеведения. Ведущие краеведы по печально известной статье 58-10 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда») были репрессированы и сосланы в отдаленные регионы страны. «Разоблачению» старых краеведов были посвящены сборники с характерными для тех лет названиями «За большевистскую партийность в краеведении» (М., 1931), «За марксизм в советском краеведении» (М.; Л., 1931), «Против вредительства в краеведческой литературе» (Иваново-Вознесенск, 1931), ряд статей, опубликованных в журнале «Советское краеведение» (этот издававшийся в 1930 – 1936 гг. журнал заменил выходившие в 1920-е гг. журналы «Краеведение» и «Известия Центрального бюро краеведения»), а также книга С. П. Толстова «Введение в советское краеведение» (М.; Л., 1932). Эта литература изобличала краеведов в многочисленных «грехах»: дворянстве, буржуазности, монархизме, идеализме, поповщине, контрреволюционности, реакционности, национализме, сепаратизме, великодержавном шовинизме, аполитизации и децентрализации науки, мракобесии, вредительстве, шпионаже и т.п.
Вот что, например, писал о Михаиле Ивановиче Смирнове (1868–1949), одном из самых знаменитых краеведов России 1920-х гг., в статье «За большевистскую бдительность в краеведении», опубликованной в журнале «Советское краеведение» в 1932 г., когда М. И. Смирнов уже находился в ссылке в Западной Сибири, один из «большевистски бдительных» авторов, скрывший свое «честное» имя за псевдонимом В. Г.: «Было бы большим упущением с нашей стороны, если не сказать еще хотя бы вкратце о такой брошюре М. И. Смирнова, как «Переславль-Залесский уезд, краткий краеведный очерк», выпущенной им в 1922 году. Дело в том, что Смирнов с начала Октябрьской революции скрывал в своих статьях свое политическое лицо, и только в 1922 году в этой брошюре он выступил с оценкой Октябрьской революции на материале Переславль-Залесского уезда. Вот как он характеризует послереволюционный быт населения этого уезда: «Как будто вскрылся гнойник души народной, и всюду наблюдателю представилась картина хищения, грабежа, обмана, предательства и т.п.». И дальше: «… Хулиганство, пьянство, воровство царят во всех углах каждого селения ежедневно». А затем Смирнов делает такой вывод: «Так оставленный на произвол судьбы народ потянулся к новой культуре и, встретив на своем пути полукультурные слои города, перенял от них малоценное и заменил им красочную старину». Ясно, что от такого махрового черносотенца нечего ждать, кроме отрицательного отношения к городу, к трудящимся, взявшим власть в свои руки, к рабочему классу, который Смирнов, этот стосковавшийся по царю заядлый контрреволюционер, называет «полукультурным слоем». Сын попа, муж княгини, сначала поп, затем акцизный чиновник, впоследствии ставший никудышным «историком» Переславского уезда, – таково социальное лицо монархиста Смирнова, еще до революции занимавшегося фальсификацией истории и насаждением мракобесия. Мы считаем необходимым, чтобы местные переславские краеведческие организации под руководством партийной организации до конца разоблачили весь вред творчества Смирнова» [Цит. по: 30, с. 94].
Как говорится, комментарии здесь излишни. Подлинная причина разгрома краеведческого движения заключалась, думается, в том, что краеведы, изучая прошлое и настоящее региона по первоисточникам и по личным наблюдениям, располагали достоверной информацией, которая не всегда совпадала, а чаще противоречила той информации, которую распространяли органы государственной власти.
В заключение добавлю, что аресты краеведов сопровождались арестами и их архивов, которые затем, как правило, исчезали в недрах карательных органов. Таким образом, разгром краеведческого движения явился серьезным ударом по отечественной науке и культуре и, в частности, по источниковой базе отечественной истории, включавшей в себя собранные краеведами уникальные источники по истории событий 1917 года и их последствий.
Статью председателя Крымского регионального отделения Двуглавого орла,
д-ра ист. наук, профессора Крымского федерального университета имени
В.И.Вернадского, заведующего кафедрой истории России Сергея Филимонова
подготовила к публикации пресс-секретарь Крымского регионального
отделения Двуглавого орла Наталья Якушева
Список использованных источников и литературы
- Святский Д. Проникает ли краеведение в массы? (К 10-летию Октябрьской революции) // Краеведение. – 1927. – Т. 4. – № 3. – С. 306–308.
- Труды Нижневолжского областного научного общества краеведения. – Саратов, 1924. – Вып. 34. – Ч. 2
- Известия Таврической ученой архивной комиссии. – Симферополь, 1919. – № 56.
- Отчет Костромского научного общества по изучению местного края за 1917 год. – Кострома, 1918.
- Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 2307. Оп. 2. Д. 344.
- Известия Центрального бюро краеведения. – 1928. – № 6.
- Краеведные учреждения СССР. Список обществ и кружков по изучению местного края, музеев и других краеведных организаций. – Л., 1927. – 2-е изд. – 205 с.
- Гринкевич В. Познай свой край: к основанию в Пскове Общества изучения местного края // Новая жизнь. – Псков, 1922. – № 3. – С. 79–85.
- ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 10. Д. 348.
- Отчет о деятельности Костромского научного общества по изучению местного края за 1918 год. – Кострома, 1919.
- Наука и ее работники. – 1922. – № 2.
- Краеведение. – 1926. – № 3.
- Программы и анкеты по собиранию материалов для изучения Нолинского края. – Нолинск, 1925.
- Отчет о деятельности Иваново-Вознесенского губернского научного общества краеведения за 1925 год. – Иваново-Вознесенск, 1926.
- Филимонов С. Б. Краеведческие организации европейской России и документальные памятники (1917—1929 гг.) / С. Б. Филимонов; под ред. С. О. Шмидта. – М., 1991. – 208 с.
- Ярославская старина. Временник Ярославского губернского архива. – Ярославль, 1924. – Вып. 1.
- Известия Тамбовского общества изучения природы и культуры местного края. – Тамбов, 1925. – № 1.
- ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 9. Д. 53.
- ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 10. Д. 84.
- Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском государственном университете. – Казань, 1927. – Т. 33. – Вып. 4.
- Известия Центрального бюро краеведения. – 1928. – № 7.
- Гелис И. Как надо писать воспоминания: методологический очерк // Пролетарская революция. – 1925. – № 7 (12). – С. 197–212.
- Голубцов В. С. Мемуары как источник по истории советского общества. – М., 1970. – 115 с.
- Филимонов С. Б. Хранители исторической памяти Крыма: о наследии Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии (1887—1931 гг.) / С. Б. Филимонов. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – Симферополь, 2004. – 316 с.
- Гурьев Н. Политическая история с. Репьевки // Краеведческий сборник. – Ульяновск, 1928. – Вып. 3. – С. 21–28.
- Н. А. Летопись современника // Известия Центрального бюро краеведения. – 1926. – № 7. – С. 227–228.
- Филимонов С. Б. Краеведение и документальные памятники (1917–1929 гг.) / С. Б. Филимонов; под ред. С. О. Шмидта. – М., 1989. – 178 с.
- Известия Тамбовского общества изучения природы и культуры местного края. – Тамбов, 1927. – № 2.
- Филимонов С. Б. Из прошлого русской культуры в Крыму: поиски и находки историка-источниковеда / С. Б. Филимонов. – Симферополь, 2010. – 408 с.
- Филимонов С. Б. М. И. Смирнов – выдающийся краевед-исследователь Переславского края // Малые города России. Проблемы истории и возрождения: Материалы международной научно-методической конференции 16–17 октября 1998 г. в г. Переславле-Залесском. – М.: «Москвоведение», 1998. – С. 85–95.
