Автор:
Александр Музафаров.
22 июня 1668 года на берег большого соловецкого острова причалили кочи, с которых высадились на берег стряпчий Игнатий Волохов, да сотня стрельцов. Прибытие государевых воинских людей было на северном архипелаге делом обычным – монастырь был мощной крепостью. Необычным было то, что на этот раз стрельцы прибыли не защищать крепость, а осаждать.
Началась эта история значительно ранее. В 1652 году Патриархом Московским и всея Руси стал бывший Соловецкий инок Никон. Молодой государь Алексей Михайлович называл его собинным (особенным) другом, и даже отцом духовным, и повелел величать Великим Государем. Царская помощь была дана новому патриарху для важного дела – наведения порядка в Церкви.
Зачем наводить порядок? Ведь Россия в глазах своих подданных была христианским светочем миру, Третьим Римом, Новым Иерусалимом – единственной православной державой. За западными рубежами творилась лютая неподобь – католики и протестанты тридцать лет убивали друг друга вроде как во славу Божию, но вряд ли Господь радовался гибели и страданиям сотен тысяч людей. Православные патриархи некогда славных Александрии, Иерусалима, Антиохии и Константинополя пребывали под властью иноверных османских султанов.
Но гордиться собственным православием и быть православным христианином – это не одно и то же. Гордиться-то гордились, но в церквях процветало многогласие (это когда хор одновременно читает разные участки службы, из-за чего получается невообразимая какофония, зато Литургия укладывается в сорок минут), среди священников – было распространено невежество, среди прихожан – слабое следование христианским заповедям в жизни.
В Москве, при государевом дворе сложился так называемый «кружок ревнителей древнего благочестия», чьи участники активно стремились привести содержания в соответствии с формой. Текущим положением были недовольны и будущий Патриарх Никон и будущие вожди раскола протопоп Иван Неронов и епископ Павел Коломенский.
Ревнители взялись за дело споро. Издали замечательную «Книгу о Вере единой истинной православной», их яркие проповеди привлекали тысячи людей, а с избранием Никона в Патриархи приступили и к главному.
Новый Патриарх затеял очередную «справу» т.е. проверку церковных книг. Это обычная процедура – при размножении книг переписыванием в них накапливались ошибки и искажения, и с развитием печатного дела важно было выправить как можно точнее. Но что взять за образец? Часть ревнителей – Никон, Федор Ртищев, царь Алексей Михайлович – придерживались традиционного подхода – греки наши учителя. Да, лукавые, да, льстивые но от них приняла Русь крещение святое. Вот и нового справщика книг пригласил Никон из греческой земли. Другие ревнители – Иван Неронов, Павел Коломенский и активнее всех Аввакум говорили, о что греки давно уже не те. Что и с Римом заигрывали, и под турками не случайно оказались, а по маловерию своему, что книги надо править по нашим же старинным образцам, ибо мы сохранили Веру, а греки – те нет.
Подливала масла в огонь конфликта и кандидатура справщика книг, предложенная Никоном. Мало того, что грек, но учился в Италии в университете, где по слухам принял католичество, а по дороге на Русь, в Молдавии, и вовсе (по принуждению правда) принял ислам. Правда, покаялся, да разве такому человеку можно доверять справу самого Священного Писания???
С точки зрения современного человека предложенные Никоном изменения в обрядах и богослужебных книгах были не слишком существенны. В самом деле, какая разница сколько раз повторять Аллилуйя два или три раза? Многие ли из современных прихожан понимают смысл это возгласа? Но семнадцатое столетие было другим. Это было время религиозной ревности и горячности. Когда в каждой букве видели смысл, и для этого времени реформа Никона выглядела радикальнейшей, что и привело к спору.
Новые богослужебные книги братия Соловецкого монастыря признать отказалась. Это не привело к каким-либо значимым последствиям. Пораженная размахом споров, власть приняла решение, разрешающее служить, как по старым, так и по новым книгам.
Церковный собор 1666 года сместил Патриарха Никона и призвал Церковь к единству. Но теперь уже старообрядцы жаждали крови и потребовали от собора осудить все реформы Никона, уничтожить новые справленные книги и обряды. В противном случае призывали к мятежу. Не остались в стороне и Соловецкие монахи. В 1667 году они отказались признать нового настоятеля обители архимандрита Сергия, и обратились с челобитной Государю, требуя вернуть все к старине.
Государь послал воинских людей. Старообрядческий писатель Симеон Денисов писал о новой троянской войне –
Аще убо древний творец Омир (Гомер), толико тщание, толико подвизание, толикий труд показа, во еже написати Тройска града начало, жительство и разорение, во еже показати мужы исполины храбрыя, иже за честь отечества даже до смерти подвизашася, колико нам подобает множайшее тщание, вящий подвиг, теплейшее усердие явити ко изъявлению не града крепка и преславна, стен твердостию чудима, столпов высотою удивляема, и мужей добрых множеством прославляема, но монастыря свята и пречудна, его же яко начало свято и избранно, тако и конец богоугоден и предивен; в нем же мужи чудного и высокого жития, мужи храброго и крепкого терпения, мужи твердого и невлаемого веледушия воссияша.
Но всякий, кто видел мощные стены Соловецкой обители, понимает, что сотня стрельцов, пусть даже и умелых не представляет для крепости никакой опасности. Четыре года шла игра в осаду. В начале лета прибывали на остров стрельцы, окружали обитель постами, а каждую зиму уходили зимовать на материк. Стрелецкие воеводы советовали монахам сдаться, и не противиться государевой воле, за что обещали полное прощение. Обещали не красного словца ради – именно такие указания получили они от Государя, который отнюдь не стремился всерьез воевать с северной обителью. В Москве хотели решить дело миром.
12 мая 1673 Государь Алексей Михайлович послал на Соловки новую грамоту с увещеванием восставших: «Вы б принесли покорение и от всякия шатости обратились, а нам в том вины свои принесли… И мы, великий государь, пожалуем вас, велим те ваши вины отдать, и впредь они вам помянуты не будут; а буде вы не покоритесь и от шатости не обратитеся, и за то ваше непокорство впредь от нас и от освященного Собора прощения вам не будет». Осажденные грамоту царя отвергли.
Не все монахи хотели оставались глухи к царским призывам. Иные постепенно стали покидать обитель. К началу 1674 года их число превысило две сотни. Место пусто не оставалось, в монастырь пробирались тайными тропами удалые раскольники, среди которых были и бывшие разинцы. Это была совсем иная публика, буйная и дерзкая. Скоро в монастырских храмах прекратилось богослужение, не осталось готовых служить священников. Монастырь превратился в мятежную крепость.
Государь потерял терпение и решился принять меры. На острова отправился новый воевода, Иван Мещеринов и воевать он начал по-новому. По всем правилам осадной науки начал окружать монастырь контрвалационной линией (острожками и городками в старорусской терминологии), устанавливать осадные батареи. Вести пушечную пальбу по монастырским стенам пока не собирались, но наведенные пушки показывали, что царь не шутит. Так это и восприняли осаждающие – начались вылазки и серьезные столкновения. Счет убитых и раненных стрельцов пошел на десятки.
Устроенный 2 января 1676 года штурм был отбит. А дальше произошло следующее – один из осажденных, некий чернец Феоктист, пробрался к воеводе и рассказал о тайном ходе в монастырь. Почему он это сделал? Предатель? Или человек, осознавший к чему приводит упорство? Ведь на Соловках по обе стороны стен лилась кровь русских людей. Были ли государевы стрельцы убежденными никонианами? Бог весть. Они были верны присяге и выполняли свой долг служения Православному Государю. Их воеводы долго пытались решить дело миром.
Через указанный ход стрельцы пробрались в обитель. Осажденные были застигнуты врасплох и оказались в руках воеводских. Старообрядцы рассказывают о гибели всех защитников монастыря. Мол только четырнадцать спаслись из пятисот. Документы говорят, что в руки воевод попали 63 человека, 28 из которых были казнены, а остальные – разосланы по ссылкам.
В храмах возобновилось богослужение и монастырь снова стал святой обителью.
