Приводим материал журнала «» (официальное издание Нижегородской духовной семинарии):
«Предлагаем читателям журнала «Дамаскин» беседу с посетившими наш город для проведения ряда публичных встреч и мероприятий известными историками — Леонидом Петровичем Решетниковым, генерал-лейтенантом, руководителем Общероссийской общественной организации Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый Орёл», председателем Наблюдательного совета теле-канала «Царьград», и Петром Валентиновичем Мультатули, публицистом, общественным деятелем, обозревателем телеканала «Царьград».
Леонид Петрович и Пётр Валентинович любезно согласились представить читателям нашего издания свои взгляды на известные и многое определившие события из истории нашей страны, поделиться своими представлениями о её будущем, а также поговорить навсегда актуальную тему церковно-государственных отношений.
— Леонид Петрович, добрый день! В нынешнем году просто невозможно обойти тему столетия со времени революции 1917 года в России. После свержения предшествовавшего этим событиям политического режима на просторах Российской империи установилось фактически новое государство, попытавшееся полностью отделиться от своего прошлого. Осмысление тех тенденций, конечно, побуждает нас к тому, чтобы задуматься не только о прошлом России, но и о её будущем. Как вы полагаете, революция 1917 года — это явление, обусловленное рядом исторически сложившихся обстоятельств? Или же это, в первую очередь, явление нравственного порядка, морального выбора каждого конкретного участника рассматриваемых событий?
— Стоит сразу сказать, что не каждый кризис в истории государств заканчивается революцией. Кризисы нередко разрешаются другими средствами — реформами, преобразованиями внутри государства. Так, завесь XIX век, начиная, к примеру, с декабристов, можно проследить процессы, которые создавали условия для возможных радикальных решений. Но прежде всего обратим внимание на то, что Россия к концу XIX века переживала весьма бурное и активное развитие. Люди начинали жить всё лучше, особенно в период последнего царствования, когда страна вышла на передовые позиции по общим темпам развития. Появилось бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное образование, в целом большее число людей стало жить в достатке. Именно поэтому мы можем видеть 55‑миллионный прирост населения в том периоде. И приходится сделать вывод: Россия не выдержала эту «проверку достатком». Знаете, как справедливо замечено, — когда человеку живётся лучше, он нередко начинает забывать о самом главном — о Боге, о вере. Выйдя из стеснённых обстоятельств, люди различных социальных слоёв и сословий в России начинали отходить от прежде важных атрибутов жизни: дворянство стало забывать о том, что оно обязано служить на благо страны, в крестьянской среде оказались поколебленными такие основные, казалось бы, идеи о том, что жизнь нужно связывать с обращением к Богу, и т.д. Конечно, и это, в том числе, создавало условия, фон, на которых смогли произрасти революционные идеи, но всё‑таки «спусковой крючок» дальнейших событий, качественно изменивших весь строй нашей общественной жизни, нажала, образно говоря, небольшая группа людей. Численность этой группы поначалу не превышала, может быть, 70–80 человек, но они занимали весьма важные посты. И здесь ещё надо иметь ввиду вмешательство внешних сил, которые были заинтересованы впадении русской православной цивилизации, выраженной в нашей империи. Вот если бы не этот спусковой крючок, и не эта группа людей, страна могла бы выйти из кризиса даже в той ситуации, когда народ стал отчасти отходить от веры. Возможно, победа в войне вернула бы какие‑то сильные патриотические чувства, направила бы к возврату традиций, к вере отцов. Во всяком случае, большая ответственность лежит на этих вот генералах‑предателях, политиках. Но в целом надо подчеркнуть, что, конечно, условия для свершившихся событий родились, главным образом, вследствие апостасии. И поэтому революционные потрясения оказались неизбежны из‑за ряда озвученных выше нравственных факторов. Но шанс избежать катастрофы у нас всё же был.
— То есть советское государство сформировалось, исходя из ваших слов, вследствие некоего духовного обнищания Российской империи? Тогда, на ваш взгляд, прослеживалась ли преемственность в каких-то основных принципах, взглядах на мир, на рубеже тех веков у России новой (после 1917-го) по отношению к России дореволюционной?
— Когда мы говорим о XX веке, то, как верующие православные люди, должны понимать, что советское прошлое, особенно если рассмотрим 1920–60‑е годы — это антипод той, прежней России, русской православной цивилизации; это была новая страна, вернее — попытка создать абсолютно новую страну, отринув все традиции, а самое главное — отринув веру в Бога, ведь эта революция была прежде всего революцией безбожников, революцией атеистов. В советской стране изначально предполагалось совершенно иное, по сравнению с прежним, внутреннее устройство, ставилась конкретная задача изменить людей изнутри в первую очередь. Поэтому говорить о преемственности в данном случае очень даже странно. Какая же может быть преемственность, если тогда даже имя страны поменяли? Поменяли имя страны — исчезло само название «Россия»! Это же ужасно! И назвали совсем другим именем, каким‑то непонятным Союзом Советских Социалистических Республик. Непросто имя поменяли, — уничтожалось самое главное, что было в русском человеке, — его вера. А не желавших менять свои убеждения людей уничтожали физически. Поэтому о преемственности в политическом плане говорить сложно. Можно говорить о преемственности в душах людей. Несмотря ни на что, несмотря на репрессии, казни, на миллионы и миллионы жертв, несмотря на страшную Вторую мировую войну, которая унесла огромное число человеческих жизней (двадцать семь миллионов — это страшная цифра, это невосполнимо)...
Вот, несмотря на эти потрясения и провозглашённый на государственном уровне разрыв с прошлым, в душах многих людей, в их сердцах сохранилась любовь к исторической России, сохранилось желание продолжать какие‑то исконно русские традиции. Если говорить о православных традициях, о хранении нашей веры, то здесь есть общеизвестный пример (об этом довольно часто говорят) — «белые платочки», пожилые женщины, не оставлявшие наших храмов в любые исторические времена. Эти бабушки 1960–70‑х были рождены в конце XIX — начале XX века. Именно они послужили своеобразным «мостом» для передачи обрядов и обычаев дореволюционной России новым советским людям. Они эти традиции поддерживали и продолжили. Здесь мы видим воочию, как осуществлялась преемственность в вопросах культуры и веры: несмотря на гонения и притеснения Церкви, её учение было донесено до нас. Вот мне сейчас 70 лет, и я могу засвидетельствовать, что как раз моя бабушка донесла веру до меня и до моих родителей. Эта преемственность в народе сохранилась, и на базе этой преемственности мы можем идти дальше.
— Вы считаете, что стоит говорить о преемственности именно в каком-то личном смысле, как о передаче опыта жизни через поколения?
— Конечно, в основном, связь между различными периодами можно проследить на уровне общения, в духовной плоскости. А преемственность в смысле основ государственности? Можно говорить о том, что в Советском Союзе до 70‑х годов, а может быть и в современной России, использовались многочисленные наработки и в экономике, и в культуре, и в военном деле, из того, что было создано или продумано ещё умами имперской России. К примеру, мы же до сих пор пользуемся железными дорогами, две трети из которых были построены в и мперское время. Мы живём в городах, которые построены в те времена. Известно, что метрополитен активно планировался в дореволюционное время, в 1913 году уже была создана примерная схема. План электрификации был подготовлен ещё до Первой мировой войны. Мы стали потом эти наработки использовать, так же, кстати, как и заводы, которые в конце концов восстановили после войны.
— Иными словами, на практике получается, что на государственном уровне власти Советов «открестились» лишь от какой-то определённой, культурной части наследия Империи?
— Мы отказались от идеологии. На основе видимых проявлений православия была создана новая лже‑религия. Вот взгляните, какие подражательные параллели просматриваются: Бог Саваоф — Ленин, Иисус Христос — Сталин, правящая верхушка партии — апостолы. Крестные ходы подменились шествиями. Масштабный проект по созданию лже‑религии был реализован, и это страшно. Было сломано многое в наших сердцах, душах. Особенно страшно, что многие люди считают, будто ради укрепления мощи государства позволительно со своими гражданами расправляться — репрессировать их, лишать собственности, насильно переселять. Человек при таком взгляде — не более, чем ресурс, расходуемый материал. Такого не было в царское время даже в период крепостничества. Стоит иметь ввиду, что крепостное право ещё до отмены в 1861 году постоянно реформировалось, с самого начала XIX века. В каком ключе? В сторону уважения к человеку, к личности, сохранения достоинства личности. К примеру, когда рассматривался вопрос о возможном продолжении войны с Японией, императору Николаю доложили, что мы наконец смогли подтянуть войска к Манчжурии (мы из‑за этого‑то и проигрывали, что была всего одна ветка железнодорожная, а приходилось далеко перебрасывать войска), и сможем победить Японию в течение года. Царь спросил о том, сколько же людских жизней планируется потерять в грядущих столкновениях с врагами. Оказалось, что планируемые потери составят ещё двести тысяч человек. Услышав подобное, государь ответил, что при таком положении дел нужно заключать мир — ведь территориальные убытки компенсируются потом, а людские потери восполнить невозможно. Иными словами, была проводима политика на народосбережение. Транссибирская магистраль, которая была построена за 15 лет, осталась в народной памяти ещё потому, что во время её постройки не использовался каторжный труд, за исключением пары‑тройки случаев, а лишь свободный труд, с выплатами зарплаты. В дальнейшем подобное отношение было поломано. Из людей сделали средство для достижения материальных целей. И сейчас эта идея становится популярной: уже нередко услышишь рассуждение о том, какой был великий Сталин; и не задумываются, что при «великом Сталине» пострадали миллионы. Лишь из известных событий — 800 000 смертных приговоров, кроме того — ссылки, пожизненные, пятнадцатилетние, десятилетние сроки. А сколько миллионов выселены из родных краёв, сколько миллионов оказались ущемлены в избирательных правах, для скольких миллионов людей было невозможным (под запретом) поступление в высшие учебные заведения... Да чего только не было! Это же надо помнить. Вот сейчас появился «православный сталинизм». Нонсенс, и даже ересь! Как можно почитать мучеников российских и того человека, который ответственен за их гибель, за их преследования. Это всё равно что почитать Нерона и первых христиан. Поэтому сейчас крайне важно правильное историческое просвещение нашего народа. За семьдесят три года советской власти, да ещё десяток лет власти прозападных либералов у нас до такой степени искажена история, до такой степени она искалечена, что сейчас необходимо активно работать с молодыми людьми, объясняя им исторические факты нетенденциозно, неискажённо. Чтобы у нас перестала распространяться эта глупость, будто Россия всегда была тёмной и отсталой страной. Всегда в таких случаях хочется спросить: «А как же, по вашему пониманию, Россия, будучи тёмной и отсталой страной, смогла пройти такой путь и расстояния — от Московского княжества до Калифорнии и Аляски, пересечь Тихий океан? Как она могла породить такие имена, которыми гордится и интересуется вся Европа, весь цивилизованный мир, — имена художников, поэтов, писателей, инженеров, учёных, военных, полководцев?» Есть и сейчас на мировой арене страны, действительно тёмные и отсталые. И они действительно пока ничего великого не явили миру. Но ведь наша держава не может быть сними сравнима, ведь её тысячелетняя история показывает нам гениев, героев, достойных подражания, на всём протяжении своего исторического пути. Даже просто отстроить такую страну в данном нам климате, при подобных условиях, при постоянном внешнем давлении, периодически отражая нападения, уже является несомненным достижением. Люди в современных условиях, к сожалению, настроены на потребление без раздумываний: что сказали с официальной трибуны, а то и просто с экрана телевизора, то и является истиной.
— То есть вы хотите сказать, что информация и в современном медийном пространстве воспринимается без какого-либо анализа?
— Совершенно верно. Зачастую люди говорят какие‑то обрывочные фразы, дают обрывочные оценки, несвязанные единой целостной картиной мировосприятия. Вы же замечаете, что повсеместно вместо дискуссий по определённому поводу мы можем наблюдать просто ссоры и ругань. Мы, к сожалению, разучились уважать мнение другого человека, мнение специалиста, уважать профессию, отучились соблюдать иерархию — церковную, государственную, профессиональную. Нам же внушали, что каждая кухарка может управлять страной, если её научить. Вот мы и «управляем». Все считают себя специалистами — в политике, медицине, богословии, и все считают себя великими. Когда я разговариваю, к примеру, с профессиональным социологом, и он спрашивает моего мнения, я отвечаю, что некомпетентен в данной сфере и хотел бы услышать его профессиональную оценку, потому что сам в данной сфере не обладаю необходимыми данными для анализа. Таким же образом, когда я общаюсь с фермером, земледельцем, строителем, к примеру, я не вступаю в дискуссию, лишь слушаю и задаю вопросы. Но что касается политики, что касается истории — тут все готовы вступить в спор, зачастую не имея никакой, даже элементарной, подготовки. Однако это тоже наука, она требует кропотливого изучения, и здесь многие навыки анализа приходят лишь с опытом!
— Хотелось бы как раз затронуть вопрос, связанный с профессиональной в среде историков дискуссией о положении Церкви в государстве. Именно в этой теме мы, к сожалению, можем встретить и тенденциозную подтасовку фактов, и неумение видеть всю картину в целом. Дореволюционная Россия в своих основах строилась и развивалась исходя из православных установок. Сейчас же в обществе периодически наблюдаются попытки представить Церковь в гротескном виде. Какие-то заинтересованные силы пытаются приостановить процесс возрождения Церкви после десятилетий притеснений... Мы наблюдаем начало нового периода, периода формирования современной России. Как вам видится роль православия в будущем России? На ваш взгляд, это будет какой-то новый цивилизационный проект или переосмысление дореволюционного опыта?
— Конечно, история развивается по спирали. Возвращаясь по кругу, мы поднимаемся в чём‑то выше. Необходимо понять, что историческая Россия тысячу лет развивалась по одному пути. Мы его на семьдесят три года прервали, а затем добавили десять лет западного либерализма. То есть наша страна успела побывать в двух политических тупиках, безболезненного выхода из которых для неё не нашлось. Сейчас мы не движемся ни в одну, ни в другую сторону, поскольку все испробованные новые варианты не подошли. Таким образом, единственный здравый путь — ментально, мировоззренчески вернуться к проекту русской православной цивилизации. И без веры этот проект не может состояться; иначе нам опять предложат непригодный для души русского человека образец развития по модели западной демократии, которая превращает человека в животное, нацеленное лишь на удовлетворение своих прихотей. Либо же иной вариант — попытка реставрации Советского Союза, при которой возникает резонный вопрос: если прошлая попытка не удалась, что же спасёт ситуацию на этот раз? Наследие двадцатого века — это кризис семьи, коррупция, алкоголизм... Если не будет в сердце страха Божьего, человек всегда будет проявлять на уровне общественной жизни свои низменные посылы.
Россия — единственная преграда для глобализма, который стремится к единому мировому правлению. Именно поэтому наша страна снова и снова терпит давление в настоящее время. Если же мы переосмыслим дореволюционный этап нашего развития, именно переосмыслим без копирования, с учётом новых реалий, привнесём в нашу общественную жизнь столь необходимое сейчас иерархическое мышление, представление о Боге, о Его помазаннике на земле, — тогда откроется возможность столь же славного будущего развития страны, как и её великое прошлое.
Полную версию интервью читайте
