Население мира стареет, а что с этим делать, никто толком не знает. У человечества просто нет такого опыта — по историческим меркам ещё совсем недавно до старости доживали буквально единицы. Более того, нет такого опыта и у земной природы. Старение населения — уникальный для нашей планеты процесс, всерьёз начавшийся после Второй мировой войны благодаря изобретению антибиотиков и ядерной бомбы. Первое нанесло удар по бактериальным заболеваниям, второе — по масштабным войнам.
О пенсионном возрасте
Конечно, статистика средней продолжительности жизни в прошлые века, вплоть до XIX, не совсем адекватна из-за колоссальной младенческой смертности. «Мы в детстве ближе к смерти, чем в наши зрелые года», — справедливо констатировал Осип Мандельштам. Когда в социуме до года доживает меньше половины родившихся, это уже делит среднюю продолжительность минимум на два, поэтому вернее было бы замерять возраст только для тех, кто благополучно миновал, например, пятилетний рубеж. Но в любом случае длительность нашего пребывания в земных кущах от Цезаря до Франца-Фердинанда (почти две тысячи лет) выросла не столь сильно, как с Версальского мира до момента прочтения вами этой статьи (чуть более ста лет). Мы живём в реальности, которая не описана, не предсказана ни в классических трудах экономистов, ни в художественной литературе, — с огромным количеством пожилых людей (как здоровых, так и наоборот), причём их количество будет только прирастать, прирастать нами же.
С обеспечением пожилых людей работой всё не так просто. Продолжительность жизни растёт быстрее, чем трудоспособность пожилых людей. Мы стали жить долго благодаря научно-техническому прогрессу, но именно он, словно в издёвку, лишает нас профессиональных компетенций: лишь немногие семидесятилетние уверенно чувствуют себя в интернете или ловко обращаются со смартфонами, лишь небольшая доля шестидесятилетних продолжает профессиональный рост, а не работает на своих привычках и навыках 20-30-летней давности. И это не есть конкурентное преимущество.
Сдвиг пенсионного возраста всё выше и выше — стратегическая ошибка нашей цивилизации. Техническое развитие идёт быстрее, чем старение социума, и при сколько-нибудь справедливом распределении прибыли от общественно значимого труда человек возрастом 25–60 лет вполне способен сейчас кормить и себя, и детей, и хотя бы одного пожилого родителя.
Всё только начинается
Пока мы задвигаем проблему вглубь повышением пенсионного возраста с имитацией пожилыми людьми работы (и ростом молодёжной безработицы), ситуация обостряется. Нынешний «предпенсионный» возраст ещё между мировыми войнами был куда выше средней продолжительности жизни, а сейчас медицина уже воюет за столетний рубеж.
Исследований на эту тему много, но большинство из них просто констатирует ситуацию, не предлагая решений. Так, например,
Городская старость
Мэр Москвы Сергей Собянин в своё время предлагал строить посёлки для пожилых людей. Сама по себе идея выглядит неприятно: во-первых, похоже на дискриминацию по возрастному принципу, во-вторых, нереализуемо в чистом виде. В самом деле, в таком посёлке обязательно будут больница, магазин, клуб, там неизбежны работники и работницы детородного возраста, которым свойственно влюбляться, жениться, заводить детей. Значит, потребуются детский сад, школа, там тоже свой персонал… И через некоторое время наш «старческий» посёлок станет посёлком самым обычным. Можно, конечно, выделить отдельно «пожилую» и «молодую» зоны, но это уже концлагерь какой-то получается.
Однако здравое зерно в предложении всё же есть. Дело в том, что одновременно с постарением населения мы видим ещё один опасный для экономики процесс — урбанизацию, которая до XX века шла куда медленнее. С точки зрения экономики здравого смысла город современного типа, из которого выведены «неэкологичные» производства, попросту лишён смысла — его жители не производят почти никаких базовых продуктов. Питание, энергетика, стройматериалы, ткани — всё это дело рук обитателей села и рабочих посёлков. Город же производит услуги, избыточную продукцию и — единственно ценное — науку. А ещё город очень слабо приспособлен для жизни пожилых людей. Сидение в четырёх стенах перед телевизором — вот что такое старость последнего полувека! Как результат, болезни от малой подвижности, нагрузка на медучреждения и родственников, страдания вместо золотой осени.
Сельская новь
Деурбанизация России, снижение её этажности, наделение людей удобными участками земли с коммуникациями — вот единственный путь придания старости глубокого смысла, сохранения пожилыми людьми сознания своей нужности. Присмотр за внуками, а когда и правнуками, посильные работы на участке, активная жизнь на свежем воздухе — всего этого мы лишили своих отцов и матерей, посадив их перед плазменными панелями с пультами дистанционного управления, чтобы они уж точно не вставали с диванов. Скоро точно так же посадят нас самих.
Старость существует не в безвоздушном пространстве.
Проблема старости — сугубо городская. Проблема пенсионного возраста — результат чрезмерного, необоснованного экономического неравенства. Отдельно, без решения вопросов более общего порядка мы никогда не сможем обеспечить своим родителям, а потом и себе достойный закат жизни. Нам нужны: одноэтажная Россия, газификация всей страны, обширные приусадебные участки, большие семьи, разумное распределение доходов между предпринимателями, их менеджерами и рядовыми работниками…
Утопия? Да. Реализуемая? Да. При современной структуре власти над Россией и миром? Нет.
Автор: Михаил Мельников
Фото: globallookpress.com