...Тень скользнула по улицам Виллер-Котре туманным февральским утром 1814 года, когда под окнами дома, где жило семейство Дюма, промчался отряд бородачей в мохнатых шапках, широких штанах с лампасами и с длинными пиками наперевес. Будущему писателю было 12 лет. Сквозь неплотно прикрытые ставни он видел, как на пороге своего дома выстрелом из пистолета был убит сосед-чулочник, замешкавшийся в дверях.
Ночью Дюма приснился кошмар. Детский страх перед казаками забудется только 44 года спустя, после встречи с ними в астраханских степях.
(15 июня 1858 года — 2 марта 1859 года)
Париж — Кёльн — Берлин — Штеттин — Санкт-Петербург — Финляндия — Валаам — Санкт-Петербург — Москва — Нижний Новгород — Казань — Саратов — Царицын — Астрахань — Кизляр — Дербент — Баку — Тифлис — Поти — Марсель
Александр Дюма много путешествовал. Почти в каждом его романе можно встретить впечатления и описания стран, городов и маршрутов, почерпнутые из личного опыта. Его писательское кредо гласило: «Есть одна вещь, которую я совершенно не способен сделать: книга или драма о местах, которых я не видел». И всё же порой он совершал воображаемые путешествия в те страны, куда не мог добраться физически. Таковы, например, его «Впечатления о поездке в Океанию» и «Впечатления о поездке в Бразилию», где он никогда не бывал.
Сначала описал Россию, а потом в ней побывал
Россию писатель тоже впервые посетил в своём воображении.
В 1840 году вышел его роман «Записки учителя фехтования», в основу которого легли факты из жизни декабриста Ивана Анненкова. Необыкновенно точным описанием Петербурга книга была обязана мемуарам Гризье и других европейских путешественников, побывавших в России.
Но вместо того чтобы приблизить Россию к писателю, роман отдалил его встречу с ней. Император Николай I счёл книгу опасной, и, пока он был жив, Дюма числился в России persona non grata.
Страстью к путешествиям Дюма наделил и своего любимого героя — графа Монте-Кристо. В 1858 году писатель встретился с ним наяву. Это был граф Григорий Кушелев-Безбородко, владелец громадного состояния, меценат, литератор, завзятый турист, коллекционер знаменитостей и возможный прототип князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот». Он предложил Дюма сопровождать его в Петербург и взял на себя путевые издержки и хлопоты по получению визы.
Личные впечатления: Петербург и Москва
15 июня 1858 года Дюма выехал из Парижа и уже 22-го числа сошёл по трапу парохода на Английскую набережную у Николаевского моста в Петербурге. Город с первого взгляда очаровал его: «Я не знаю, есть ли в мире какой-нибудь вид, который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой».
Остановившись в усадьбе Кушелева-Безбородко, писатель начал знакомство с городом. В его распоряжении были дрожки, кучер и несколько русских слов: naprava ― à droite, naleva ― à gauche, pachol ― va, stoi ― arrêtez, damoi ― à la maison.
Поэзия белых ночей привела Дюма в восторг: «Это какое-то наваждение... Всё вокруг вас жемчужное… И ни один предмет не отбрасывает тени… Лишь освежающее душу молчание, радующий сердце покой, тишина, к которой всё время прислушиваешься: не раздастся ли ангельское пение или глас Божий!»
Визит литературной знаменитости вызвал в городе ажиотаж. Стоило шутнику на улице крикнуть: «Вон Дюма!» — и толпа начинала волноваться, бросаясь в ту сторону, в которую указывали.
В 1858 году Николаевская железная дорога (Петербург — Москва, 645 км) уже была построена. Утром 4 августа поезд доставил Дюма на Николаевский вокзал. Больше месяца писатель прожил в Москве, в доме французской актрисы Женни Фалькон (она была замужем за графом Д. П. Нарышкиным).
Вечером того же дня Дюма отправился осматривать Кремль. Он увидел его «в нежном сиянии, окутанный призрачной дымкой, с башнями, возносящимися к звёздам, словно стрелы минаретов». Писатель вернулся с прогулки «изумлённым, восхищённым, покорённым, счастливым».
Но его впечатления от древней русской столицы двоились: Москва «со своими парками и лачугами, своими озёрами и огородами, воронами, что кормятся рядом с курами, хищными птицами, парящими над домами» казалась ему то великим восточным городом, то «огромной деревней».
Нижний Новгород: встреча с героями романа
В Москве Дюма не задержался. Его манила Волга, южные степи, Кавказ...
18 сентября он отправился в Калязин, где сел на пароход до Нижнего Новгорода. Ему не терпелось посетить знаменитую Нижегородскую ярмарку — грандиозное создание инженера А. Бетанкура. Перед ним «открылось такое зрелище», что он «ахнул от удивления». Это был настоящий ярмарочный город площадью 500 тысяч квадратных метров, включавший в себя главный дом, боковые административные корпуса, 48 торговых корпусов и пристань. Через Оку был переброшен полукилометровый мост — длиннейший на то время в России.
В Нижнем Новгороде Дюма ожидал сюрприз. Местным губернатором был Александр Николаевич Муравьёв, участник декабристского «Союза благоденствия», прошедший через сибирскую ссылку. В губернаторском доме писателя ждала встреча с его «персонажами» из «Учителя фехтования»: графом и графиней Анненковыми — Иваном Александровичем и Полиной Гебль. Они долго и оживлённо беседовали. Полина показала Дюма необычную семейную реликвию — браслет с крестом, выкованный Бестужевым-Марлинским из кандалов Анненского. Браслет был заклёпан на её руке как знак нерушимости их союза.
Путешествуя по России, Дюма неоднократно сталкивался со свидетельствами популярности «Учителя фехтования». В Нижнем Новгороде он обнаружил на ярмарке продавца платков с изображением сцены из романа: нападение волков на телегу, в которой ехала Полина.
Продолжение путешествия: Кавказ
В Нижнем Новгороде писатель провёл три дня, а затем отплыл в Казань и далее в Саратов, Царицын, Астрахань, а оттуда — на Кавказ. На Кавказе он посетил Кизляр, Дербент, видел в Баку горящую нефть, разлившуюся по морю, побывал в храме огнепоклонников во время богослужения, в Тифлисе слушал итальянскую оперу, осматривал монастыри и храмы, наблюдал похоронную церемонию мингрелов, встречал вместе с шиитами «мухаррам» — первый месяц мусульманского календаря.
Всюду его ожидал горячий приём, а в Дагестане его даже короновали как «императора литературы». Война на Кавказе ещё продолжалась, и Дюма старался быть справедливым к обеим сторонам. Побывав в перестрелке с чеченцами, писатель отдал должное и великолепной кавалерийской выучке казачьего конвоя, и храбрости горцев.
Путешествие казалось ему нескончаемой восточной сказкой: «Я здесь путешествую, как принц». Писатель восхищался русским гостеприимством и предупреждал: никогда не следует заглядываться на вещь, принадлежащую русскому человеку. Сколько бы она ни стоила, он вам её непременно подарит!
Попытки осмыслить увиденное
Увлечение экзотикой сменялось в нём искренними попытками понять — не умом, так сердцем — эту необъятную загадочную страну. Это было нелегко, ведь «в России ничего не делается так, как в других странах».
Однако же на страницах его путевых очерков встречаются меткие наблюдения, не потерявшие и ныне своей актуальности.
Вот, например, весьма злободневное замечание, сделанное по поводу реставрации колокольни Петропавловского собора: прошёл уже год, замечает писатель, как поставили леса, «и они будут стоять ещё год, два, а возможно, и три». В России невозможно, как говорят французы, поужаться в тратах, «здесь всякая трата неизбежно переходит в растрату, и, однажды начав, здесь никак не могут остановиться».
Или вот ещё, как будто взятое из вчерашней газеты: «В России, как и везде, но больше, чем где бы то ни было, благотворительные заведения имеют целью прежде всего содержать известное число чиновников. Те, для кого они были основаны, это уж во вторую очередь, если очередь вообще до них доходит».
Вот ещё знакомая картина: на одной просёлочной дороге экипаж Дюма безнадёжно завяз в рыхлом песке. Причина в том, что строители дороги забыли проложить настил из брёвен.
Порой при созерцании бесконечных просторов его охватывала вполне русская тоска: «Именно безлюдье особенно поражает и более всего удручает в России».
Из забавных наблюдений упомянем попытку писателя разобраться в тонкостях российского сквернословия. Ассортимент ругательств, замечает Дюма, удивительно разнообразен и нисколько не зависит от воспитания: «Благовоспитанный и утончённый аристократ выдаст «сукина сына» и «твою мать» с той же лёгкостью, как у нас произносят «ваш покорный слуга».
Из Астрахани в Кизляр Дюма сопровождал казачий конвой. Оказавшись в южнорусских степях наедине с персонажами своих детских кошмаров, писатель нашёл, что казаки вовсе не так уж страшны и «на поверку оказались очень симпатичными людьми».
До самого последнего дня пребывания в России он так и не узнал, что всё это время находился под тайным полицейским надзором.
Знакомство Дюма с Россией и Кавказом закончилось в Поти. 1 февраля 1859 года он поднялся на палубу парохода «Великий Князь Константин», который взял курс на Марсель. Месяц спустя писатель сошёл по трапу в марсельском порту, облачённый в грузинский национальный костюм и с кривой восточной саблей на боку. Следующая его заграничная поездка состоялась в мае 1860 года, когда он устремился в Палермо, навстречу победоносным войскам Гарибальди.
В Россию Дюма больше не возвращался.
Автор: Сергей Цветков
