Одна из любимых тем людей, ностальгирующих по СССР, — это «ленинская национальная политика». Вот, мол, в советское время не было никаких карабахов-барабахов, все жили дружно и знали, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь». Потому как один из столпов марксизма-ленинизма — это пролетарский интернационализм, согласно которому все люди (ну, кроме буржуев, естественно) — братья и товарищи…
Так-то оно так, да не совсем. А точнее — совсем не так…
Читаем классиков…
«Ленинскую национальную политику» обычно превозносят люди, незнакомые с «первоисточниками» этого самого «марксизма-ленинизма». И с тем, что в действительности декларировали его классики.
Итак, начнём с отцов-основателей коммунизма — Карла Маркса и Фридриха Энгельса, которые эти самые идеологические основы «марксизма-ленинизма» и заложили. Общеизвестно, что Адольф Гитлер в своей расовой теории делил все народы на «полноценные» («арийские») и «неполноценные», отдавая первым «естественное» право на господство, а вторым отводя роль объектов грабежа и принуждения. Что вообще-то было не его изобретением, а всего лишь оригинальной трактовкой взглядов, господствовавших в колониальной Европе (социал-дарвинизма, например).
Так вот, товарищ Маркс вырос на тех же самых передовых европейских подходах и потому в своей теории делил на «революционные» и «контрреволюционные» не только классы, но и целые народы. Причём в «контрреволюционные» зачислял не только русских, но и всех славян вообще. Кроме поляков — их классик, напротив, любил, причём именно за то, что они всегда воевали против русских и России.
Славяне, по мнению Маркса и Энгельса, самой природой своей были обречены на подчинённую роль «унтерменшей», поскольку «никогда не имели собственной истории» и «лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, а значит, они «нежизненны и никогда не смогут обрести какую-нибудь самостоятельность». Это написано о славянских народах, населявших уважаемую Марксом Австро-Венгерскую империю, где они составляли около половины населения. Однако при этом, как считали классики марксизма, «там, где речь идёт о существовании, о свободном развитии всех ресурсов больших наций, там сентиментальная заботливость о некотором количестве разбросанных в разных местах… славян не играет никакой роли» (Ф.Энгельс. Демократический панславизм // Новая рейнская газета. 1849. 14–16 февраля).
«А как же быть с пролетарским интернационализмом?» — спросите вы. А никак! Потому что полагался он тоже не всем народам, а только «избранным». О чём тот же Фридрих Энгельс заявлял открыто и недвусмысленно: «Речь идёт не о братском союзе всех европейских народов, а о союзе революционных народов против контрреволюционных. Союзе, который может быть осуществлён не на бумаге, а только на поле сражения» (Там же). В той же Австро-Венгрии классики «носителями прогресса» считали три «революционные» нации: немцев, мадьяр (венгров) и поляков. «Миссия всех других крупных и мелких племён (ну то есть славянских народов империи. — Авт.) заключается прежде всего в том, чтобы погибнуть в революционной мировой буре. И потому-то они теперь контрреволюционны» (Ф.Энгельс. Борьба мадьяр // Новая рейнская газета. 1849. 13 января). Здорово, правда?! Даже Адольфу Алоизычу есть чему поучиться!
Наряду с австро-венгерскими славянами в подлежащие истреблению «контрреволюционеры» зачислялись и русские. «На сентиментальные фразы о братстве… мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает ещё быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам (так тогда называли сербов. — Авт.)». И вот ещё: «Чехам, хорватам и русским обеспечены ненависть всей Европы и кровавая революционная война Запада против них» (Ф.Энгельс. Демократический панславизм). А вы, наверно, считали, что «Дранг нах Остен» Гитлер придумал? Не-ет! Он всего лишь жалкий плагиатор!
И в заключение — о конечной цели планируемой мировой революции: «Немцы и мадьяры освободятся и кровавой местью отплатят славянским народам… с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы» (Ф.Энгельс. Борьба мадьяр). То есть речь идёт не о переделке «контрреволюционных» славян в «революционные», а о полном и тотальном их уничтожении. До такого даже Гитлер не додумался…
А что же Ленин?
Возможно, кто-то из правоверных коммунистов попытается утешить себя тем, что, поскольку сама русская революция в крестьянской России состоялась вопреки всей теории марксизма, то и Ленин подошёл к делу творчески и людоедско-русофобские взгляды своих предшественников не разделял. Увы, считающих так вынужден огорчить: в деле русофобии Ильич являлся вполне последовательным марксистом, что и не скрывал. Обратимся к «ленинскому наследию»: «Мы, марксисты, всегда стояли и стоим за революционную войну против контрреволюционных народов» (В.И.Ленин. Крах Второго Интернационала. 1915). Значит, и против русских в том числе!
Тому были серьёзные причины: в 1917 году, «подобрав власть», выпавшую из трясущихся рук Временного правительства, большевики в дальнейшей своей борьбе делали ставку не только на ничтожный по численности рабочий класс (5% населения), но также на разнообразные нацменьшинства и интернациональный сброд, слетевшийся в охваченную смутой Россию на запах крови. Не зря ведь и в первом Совнаркоме, и среди главных чекистов и политкомиссаров, и даже среди создателей ГУЛАГа этнические русские составляли явное меньшинство.
Соответственно, укрепив свою власть и создав СССР, местные «красные» этнократии им пришлось как-то ублажать. Потому-то и в ленинской трактовке «пролетарский интернационализм» принципиально иначе, чем к другим («революционным») народам, подходил к русским. На них как на «империалистический» народ была возложена вся вина за «преступления царизма» и «тюрьму народов». Соответственно: «Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой великой нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой то неравенство, которое складывается в жизни фактически». А именно: «Нужно возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством „великодержавной“ нации». (В.И.Ленин. К вопросу о национальностях или об «автономизации»).
Право же, при прочтении этих строк перед глазами встаёт нынешний разгул «негритянского расизма» в Соединённых Штатах! Самое же подлое заключалось в том, что в раннем СССР, при откровенной дискриминации великороссов, новый союзный Центр по-прежнему воспринимался всеми прочими республиками как якобы «русский». Ведь русские же никуда не делись из страны, а поскольку ни своей республики, ни своего правительства, ни своей Компартии им в СССР не полагалось, то, значит, они «союзный центр» и есть! Так что все последующие грехи руководства в глазах других народов снова повесили на русских.
Случилось это не потому, что большевистские вожди все поголовно оказались русофобами. Просто официальной целью Советской России до самых 1930-х годов было принести на штыках свободу пролетариату всех стран в ходе мировой революции. И уже на передовой экономической базе европейских стран строить социализм, присоединяя к «отечеству пролетариев всего мира» — СССР — всё новые страны и народы.
Соответственно цели строилась и вся идеология этого периода: строго «классовый» подход ко всему и отрицание любого позитива в истории России до 1917 года. К примеру, в первой (1929 года выпуска) Малой советской энциклопедии самозванец Гришка Отрепьев объявлялся вождём крестьянской революции (Смуты), а Минин с Пожарским — наёмниками нижегородского торгового капитала и контрреволюционерами, которые эту прогрессивную революцию задушили. Впрочем, историю в этом раннем СССР практически не преподавали, так что сравнивать официальную «историографию» особо было не с чем.
Автор: Владимир Хомяков
Фото: pixabay.com
