Автор:
Алексей Селиванов.
В один день, 4 июня с разницей ровно в год в Советском Союзе произошло сразу две катастрофы, приведшие к значительному количеству человеческих жертв. В 1988-ом произошел взрыв на станции Арзамас Горьковской железной дороги во время подхода грузового поезда в 9:32. Погиб 91 человек, в том числе 17 детей, 1500 человек пострадали.
В 1989-ом случилась крупнейшая в истории России и СССР железнодорожная катастрофа. На перегоне между станциями Аша и Улу-Теляк в момент прохождения двух пассажирских поездов взорвалось облако газа, просочившегося из поврежденного продуктопровода. Погибли 575 человек, было ранено 623.
Мне приходилось общаться с управленцами советской поры. Некоторые из таких, в прошлом управлявшие крупными промышленными регионами, дорабатывали в органах власти уже независимой Украины. Эти управленцы умели делать серьёзные лица и исповедовали культ ответственности. Только ответственности этой они требовали от своих подчинённых. А сами норовили её всячески избегать.
Деятельность одного из таких руководителей, с которым я общался на протяжении нескольких лет, как раз пришлась на период шахтёрских забастовок в Донбассе 1989—1991-хх годов. Партийные начальники, плоть от плоти бывшие пролетарии, никак не могли найти общего языка с «гвардией труда» — шахтерами. Более того, шахтёры начали буквально гонять партийных начальников. Забастовщики (на Донбассе!) дотребовались до того, что начали настаивать на суверенитете УССР и стали координировать свои выступления с первым легальным украинским националистическим движением в СССР – «Народным Рухом Украины».
Общим для таких советских начальников было нежелание (иногда доходящее до панической боязни) выходить за пределы собственных должностных инструкций. Эти люди просто не могли сами, по своей инициативе, действовать гибко и смело. Без прямой команды «начальства». Неудивительно, что система, в которой инициатива отсекалась, а все уровни начальства соревновались друг с другом в угадывании малейших колебаний воли руководства, рухнула без всякой войны, не сумев дать ответы на рядовые вызовы современности.
Кроме всего прочего, о глубоком кризисе советский системы и деградации управленческого аппарата свидетельствовал нарастающий вал техногенных катастроф в СССР. Все слышали о крупнейшей за всю историю атомной энергетики Чернобыльской катастрофе. Но множество трагических аварий замалчивалось государственной пропагандой. Информация о техногенных катастрофах и, особенно, о количестве их жертв, в Союзе тщательно скрывалась. Тем самым партийным начальством, которое так любило уходить от ответственности, призывая к ней подчинённых и находя «стрелочников»…
Ликвидаторы аварии на Чернобыльской станции заслужили вечную славу, бросаясь в самое пекло, чтобы локализовать угрозу. Но в разгар ликвидации катастрофы партийное начальство УССР требовало от жителей выхода на первомайские демонстрации, тем самым облучая людей. Уровень радиации в Киеве, где проходила главная демонстрация, превышал норму в сто раз! Киевляне уже знали об аварии (совсем скрыть массовую эвакуацию из чернобыльской зоны было невозможно), но неявка на шествие расценивалась как «подстрекательство к панике» и каралось увольнениями с работы и исключением из партии.
Значительно легче было скрывать информацию о катастрофах локального масштаба. Которые, однако, тоже оборачивались сотнями жертв. Официально признанное число этих жертв зачастую было намного меньше реального. Как, например, во время «Куреневского потопа» в Киеве в 1961 году. Тогда из-за сливания строительных отходов в Бабий Яр (место, где расстреливали людей во время нацистской оккупации) искусственную дамбу прорвало и вал жидкой грязи в 14 метров высотой понёсся на нижнюю часть города. Официально было признано всего 150 жертв, но на деле их число было на порядок больше – междугородняя и международная связь в Киеве была отключена, а людей хоронили на разных кладбищах с разными датами и причинами смерти.
Аварии, связанные с атомной энергетикой, случались и до чернобыльской катастрофы. Масштабная радиационная авария произошла на заводе «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде, в 1970 году. Во время сборки атомной подводной лодки произошел несанкционированный запуск ядерного реактора, который в процессе этого разрушился. Более полутора тысяч рабочих получили смертельные дозы.
Трагическая авария, связанная с радиацией, произошла и в бухте Чажма в Приморском крае в 1985 году. Из-за грубого нарушения правил техники безопасности взорвался ядерный реактор подводной лодки, стоявшей у пирса. Тушили подводную лодку работники судоремонтного завода и другие экипажи, без спецодежды и какой-либо защиты. Как и в Киеве во время Куреневской катастрофы, связь посёлка с внешним миром была отключена, и всё население также получило значительную дозу облучения.
4 июня 1988 в городе Арзамас взорвался поезд со взрывчаткой с военного завода, проходивший неподалёку от вокзала. Сдетонировало 120 тонн различной взрывчатки. От взрыва пострадали дома в радиусе двух километров, погиб 91 человек, в том числе, 17 детей. Более полутора тысяч жителей, по официальным данным, было ранено. Причина взрыва до сих пор не установлена, хотя КГБ провел сотни следственных экспериментов. Материалы государственной проверки засекречены до сих пор. Чудом не взорвалась арзамасская нефтебаза, находившаяся всего в километре, и военный поезд с радиоактивными материалами, шедший из города атомщиков Арзамас-16 (Саров).
Ровно год спустя, в ночь с 3 на 4 июня, произошла чудовищная, крупнейшая в СССР железнодорожная катастрофа. На перегоне Аша — Улу-Теляк на протяжении четырёх лет из газопровода вытекал газ. В эту ночь была безветренная погода, и газ скопился в долине. В момент прохождения двух встречных поездов «Новосибирск-Адлер» и «Адлер-Новосибирск», видимо от искры, произошёл объёмный взрыв. Долина, по которой шли поезда, превратилась в пылающий ад. От взрыва и последовавшего за ним пожара погибло более шести сотен человек, 657 получили ожоги и травмы. В поездах ехали люди со всего Союза, и от ожогов они продолжали гибнуть на протяжении нескольких дней.
Ужасная катастрофа произошла по причине халатности. Точнее, цепи халатностей. Сначала нефтепровод был, вопреки требованиям техники безопасности, перепрофилирован под сжиженную газобензиновую смесь. Потом он был поврежден ковшом экскаватора. Далее, ведомственное начальство, в целях экономии, отменило работу обходчиков на этом участке. И, наконец, сообщения машинистов других поездов о загазованности в этом месте были попросту проигнорированы.
Когда знакомишься и осмысляешь историю техногенных катастроф в СССР, невольно задаёшься вопросом, мог ли сохраниться Союз до сегодняшнего дня? Таким, каким он был, с его начальственной вертикалью и стремлением к имитации трудовых достижений, к припискам и красивым цифрам в отчётах? С непониманием того, что жизни людей намного дороже, чем запуски ракет к партийным годовщинам и первомайские демонстрации. Стремление любой ценой перегнать план, «дать цифру» слишком часто оборачивалось катастрофами. И, в конечном итоге, такое отношение к людям привело к тому, что люди просто не захотели защищать советский строй. Сегодня многие ностальгируют по СССР, но на рубеже 80-90-хх память о недавних катастрофах, о Новочеркасском расстреле, об отношении партийцев к людям, как к винтикам системы, была слишком свежа. Поэтому вместо реформирования СССР, превращения его в более человечное, русское государство, вместо попыток «обустроить Россию», как предлагал Солженицын, произошло то, о чем и предупреждал Александр Исаевич. Советский Союз рухнул, расплющив многих под своими развалинами…
