Труды Великого Князя Николая Константиновича как символ русской колонизации Средней Азии

Автор:

Александр Семиреченский.

Вниманию читателей предлагается впервые публикуемая в современной орфографии поэма Великого Князя Николая Константиновича «Сладкая Царевна (беговадская сказка)», в которой отражён положительный смысл присоединения Среднеазиатских ханств к Российской Империи. Эта небольшая поэма не столь проста, как кажется из её буквального содержания. В символической форме она показывает размышления пятидесятилетнего Великого Князя о его главнейших трудах по благоустройству Туркестана как отныне части великой Империи. Для понимания этого придётся поведать предысторию создания поэмы и дать небольшой комментарий.

Из ветви Константиновичей Императорского Дома Романовых известно поэтическое творчество Великого Князя Константина Константиновича, публиковавшегося под псевдонимом К.Р. Поэтические надежды подавал и его сын Князь Крови Олег Константинович, в неполных 22 года смертельно раненый в 1914 году близ деревни Пильвишки в районе Владиславова на ливонской границе России. О поэтическом творчестве Великого Князя Николая Константиновича практически не известно. Его поэма «Сладкая Царевна» была опубликована в 1900 году в благотворительном «Туркестанском литературном сборнике в пользу прокаженных», изданном на средства Туркестанского окружного управления Российского общества Красного Креста. Сборник содержал публицистические и исторические работы, а также стихотворения, и средства от его распространения были использованы для облегчения быта прокажённых в Средней Азии, где эта болезнь была тогда ещё весьма распространена.

О Великом Князе Николае Константиновиче можно найти немало сведений в печатной публицистике, мемуаристике, исторических исследованиях. Многие сведения носят куртуазный характер и в значительной степени недостоверны. Безусловно, этот «изгой Дома Романовых» одна из прижизненно ярких и посмертно известных фигур исторической России.

Из литературного наследия Великого Князя известна его переписка, публикация которой вообще обыкновенна в отношении исторических лиц, а также научные исследования, что для Царственного Дома не исключение, но редкость.

Из научных работ Николая Константиновича опубликованы:

1. Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим (1877 г.).
2. О выборе кратчайшего направления Среднеазиатской железной дороги (1878 г.). (Оренбург, 1878);
3. Аму и Узбой (1878 г.)
4. Пески Кара-Кум по отношению к Среднеазиатской железной дороге (1879 г.).
5. Поворот Аму-Дарьи в Узбой (1879 г.).
6. Туркестанская железная дорога (1882 г.).

Из этого списка видно, что августейшего исследователя привлекали вопросы отыскания и обоснования путей из России в Среднюю Азию, сухопутный (по железной дороге) и водный (по восстановленной реке Узбою из Каспийского моря в Аму-Дарью). И если Оренбургская железная дорога была построена, то водный путь потерял свою актуальность после разбора вод больших среднеазиатских рек на орошение.

Именно с ирригацией пустынных земель в Туркестанском крае и связана самая яркая и полезная для отечества часть жизни Великого Князя. На его личные средства в обширных окрестностях Ташкента было устроено несколько каналов.

Каналы Искандер-Арык и Ханум-арык, были выведены из правого берега реки Чирчика (приток Сыр-Дарьи) в 1883—1885 гг. Тогда на этих землях находилось лишь несколько домов бедных крестьян-дехкан. После проведения пятидесятикилометрового Искандер-арыка здесь было заложено великокняжеское селение Искандер. В стороне от посёлка Искандер (в честь Александра Македонского – покорителя Средней Азии) великий князь разбил большой сад.

Хивинский канал объединил в себе существующие в пойме Сыр-Дарьи ниже села Бекабад русла мелких арыков и остатки канала Урумбай. В 1885 г. вода была подана по этому каналу из реки в Голодную степь, но позже этот слабый канал был заброшен.

Канал Бухара-арык длиной в 27 километров был выведен с помощью набросной плотины из Сыр-Дарьи в 1891 году. 9 мая при обще ликовании вода была пущена в канал, но три дня спустя бурные воды реки разрушили плотину, и канал опустел.

Следующий, более основательный, «Канал имени Императора Николая I» (в советское время переименован в «К-3») был проложен от села Беговад на Сыр-Дарье в Голодную Степь к 1898 году. Его длина составила около ста километров. На фотографии С. Прокудина-Горского мы можем видеть этот канал в цвете в начале двадцатого столетия.

Позже, в начале XX века этот канал был выкуплен у князя и включён в оросительную сеть более крупного (магистрального) Романовского канала, построенного на государственные средства к 1913 году. В советское время Романовскому каналу присвоили имя С. Кирова, а теперь в Узбекистане он называется канал Дустлик.

В Средней Азии всегда с благоговением относились к людям, занимавшимся орошением пустующей земли. Согласно нормам шариата такая земля переходит во владение оросителя. В законодательстве Бухарского и Кокандского ханств было закреплено, что в пусте лежащие земли (замини-мавот) из разряда государевых (амляковых) земель переходят в наследственное владение лицу, проведшего на них воду. Этим владельцам присваивались права пользования и распоряжения, кроме того они облагались налогом. Тем удивительнее, что Великий Князь, проведя каналы на собственные средства, большую часть оживлённых земель безвозмездно передавал поселенцам, говоря: «Моё желание – оживить пустыни Средней Азии и облегчить правительству возможность их заселения русскими людьми всех сословий».

Во время проведения канала им. Николая I Великий Князь жил в небольшом саманном домике у места строительства, лично следил за ходом работ, разделял трудности жизни рабочих, да и одевался, как они, в национальные сартские одежды. Об этой простоте августейшего строителя еще напоминали в начале прошлого столетия руины его рабочего домика, запечатлённые в цвете Прокудиным-Горским.

Для аристократов с развитым интеллектом вообще характерно обострённое чувство долга перед отечеством из справедливого желания доказать, что ты представляешь цену как человек не по происхождению, а по собственным дарованиям. Это желание Великий Князь выражал в письмах к отцу во времена Хивинского похода 1873 года. Очевидно, последующие жизненные испытания укрепили в нём жажду созидательной деятельности: оказавшись лишённым великокняжеских привилегий и почёта требовалось либо сдаться и тихо прожить, либо с ещё большим упорством доказать свою человеческую состоятельность.

Неслучайно среди простых жителей чувство благодарности за помощь Николая Константиновича, заботу о бедняках, за благоустройство земель и города, перешло в преклонение, так что даже акыны начали слагать о нём былины. В качестве примера приведу фрагмент импровизации акына Майлы (1885 г.):

Я воспеваю величие Князя,
Который, проведя воду, облегчил трудное дело.
Вы обземелили обезземеленных,
Вы обводнили безводных.
Благословен Ваш счастливый сюда приход!
Забота Князя – благоденствие народа!
От этой заботы приобрел убежища бедный наш люд.

Таким образом, в жизни Николая Константиновича удивительно соединились великокняжеское воспитание, семейный дух царского служения правде, желание предать свою жизнь интересам России и, вместе с тем, трудолюбие, склонность к умственной работе и физическая выносливость, простота в быту и в общении с простыми людьми и уважение к человеку труда. Именно эти ценности выражают строки поэмы Великого Князя, строки исповеди зрелого человека, на пороге старости.

Сюжет поэмы позаимствован из среднеазиатского сказания XII века о прекрасной царевне Ширин, богатыре-каменотёсе Фархате и коварном шахе Хосрове, о которых князю, по-видимому, рассказывали местные жители. Согласно сюжету царевна жила во дворце у близ Беговатских порогов в государстве Хорезмшахов Золотой Орде. Золотая Орда в русских представлениях обычно относится к более поздней империи Чингизидов, но её наименование служит в Средней Азии обозначением благополучного государства вообще, как у нас Беловодье. Может быть поэтому Великий Князь назвал своё второе имение именно Золотой Ордой. На берегу Сыр-Дарьи Николай Константинович выстроил летний глинобитный дворец в простом азиатском духе, который даёт представление о том, какими могли быть палаты легендарной Царевны Ширин в древности. Быть может, в его стенах и рождались строки поэмы Великого Князя. От дворца сохранилась только фотография ранее упомянутого Прокудина-Горского.

В поэме князю особенно удались описания природы, точные, лаконичные вместе с тем трогательные, в которых чувствуется личное знакомство автора с живительным действием воды в весенних степях и рукотворных оазисах. Думается, будет хорошо сравнить эти строки поэмы с описанием тех мест, сделанным известным географом П. Семеновым-Тянь-Шанским в книге «Туркестанский край» (1913 г.): «В летнее время Голодная степь представляет сожженную солнцем желто-серую равнину… Уже в мае трава желтеет, краски блекнут, улетают птицы, черепахи прячутся по норам, и степь снова обращается в безжизненное, опаленное солнцем пространство, на горизонте которого вырисовываются едва заметные в раскаленном воздухе далёкие снежные пики. Здесь и там разбросанные кости верблюдов и разметанные ветром куски стеблей зонтичных, похожие на кости, еще больше усиливают гнетущее впечатление, производимое в это время Голодной степью».

Поэма «Сладкая Царевна» составлена из семи частей по семь четверостиший в каждой. Сплошные мужские рифмы придают динамизма повествованию, в то же время эпический характер сюжета, пульсирующий в размере амфибрахия, что отсылает нас к духу исторических былин и баллад А.К. Толстого, популярного в пору юности Великого Князя. Заканчивается поэма вложенным в уста местных жителей торжественным гимном русскому народу и роду Романовых, раскрывающим благотворный характер объединения России и Средней Азии.

Как сказано, поэма была напечатана под псевдонимом «Н. Волынский» (подписываться собственным именем Великому Князю было запрещено) в 1900 году и, насколько мне известно, в современной орфографии не публиковалась. В оригинале её можно прочитать Национальной электронной библиотеке России. Однако в 1910 году поэт Александр Сунгуров, видимо, желая сделать приятное князю, существенно переделает поэму и издаст её под тем же названием.

Именно эту поделку можно найти в сети как якобы оригинальную поэму Великого Князя, например по ссылке. Однако анализ текста показывает что эта редакция, кое-где пригладив стих, разрушила замысел автора: идейная нагрузка оказалась размыта и снижена с уровня монаршего служения правде до бесхитростной службы на благо народа, хотя и с романтическими затеями. Действие перенесено из дворцом в шатры, а в жертвенной любви акцент переставлен с отечества на рабочий народ (словосочетание, в тексте князя отсутствующее), что также уменьшило масштабность повествования. Одним словом, получилась демократическая поделка в духе предреволюционного времени. Кроме того перестановка строк, изменение эпитетов разомкнуло рифмовки и противопоставления образов. Поэтому предлагаю читателям изначальный текст Великого Князя Николая Константиновича, приведённых к требованиям современной орфографии и пунктуации, с исправлением очевидных опечаток. Значение терминов, которые могут быть не ясны многим из современных читателей, я раскрываю в сносках после текста поэмы. Желаю приятного и полезного чтения!

Сладкая царевна

(беговадская сказка)

Николай Волынский (Великий Князь Николай Константинович)

 

Записана со слов жителей аула Беговад¹ в Голодной Степи, у порогов Дарьи в лето 7401-е² от сотворения мира

Капля воды, поданная жаждущему в пустыне, смывает грехи за сто лет… Кто оросит мёртвую землю, тот как бы вдохнёт душу в мёртвого человека… Зеленеющая нива молит Господа о прощении грехов сеятеля…

Из верований туркмен, курдов и арабов

«Я заставила реки течь туда, куда я пожелала, а я желала, чтобы они текли только там, где это полезно. Я превратила бесплодную землю в плодородную, оросив её из моих рек».

Надпись времён Семирамиды

« L'Orient attend un homme… Il ne se fait rien de grand, que dans l’Orient».

 «Восток ждёт человека… Всё великое творится только на Востоке».

Слова Императора Наполеона I-го

1. I. Царевна Ширин

 

В пустынных степях Хорезмийской страны,

У мрачных порогов ворот Ферганы³,

Где вечно бушует Дарьи водопад,

Жила дочь царя во дворце Беговад.

 

По всем Ховарезма холмам и долам,

По сёлам, аулам, большим городам

Молва шла о райской Ширин доброте,

О «сладкой Царевны» уме, красоте.

 

И с разных Востока сторон женихи

Стремились, стекались к порогам реки.

Резвились их кони, как стаи жар-птиц,

Минуя чертоги других царь-девиц.

 

При сёдлах – червонных ларцы с янтарём

И яхонтов червчатых алым зерном,

Унизана жемчугом чёрным фанза⁴,

Чтоб ярче сверкала Царевны краса.

 

Напрасны желанья бояр и князей,

И тщетны надежды светлейших гостей,

Печален и сумрачен свадебный пир,

Ответа ждут все и забыли весь мир.

 

Задумчив бухарский советник Хосрой,

Питомец дворцов и среды городской.

Угрюм степной витязь хивинский Фархат,

Могучий и грозный, как грома раскат.

 

Но вот, с лучезарным сияньем в очах,

С улыбкою ясной на нежных устах,

Явилась Ширин и вельможным рабам

Велела внимать своим дивным речам.

 

1. II. Дела добра

 

Князья Золотой Хорезмшахов Орды,

Поклонники царской моей красоты!

Бессмертный мудрец Зароастр⁵ указал,

В святой Зендавесте⁶ нам так завещал:

 

«Все те, кому власть суждена над людьми,

За правды победу да лягут костьми,

А добрые мысли, слова и дела

Спасут белый свет от тьмы ада и зла!»

 

Я с детства привыкла к священным словам,

Мечтала служить благодатным делам,

Чтоб край – Высочайший мой род обожал,

К униженным Двор – милосердным признал.

 

Ошибки Хорезма верховных вождей,

И казни свободы отважных друзей

Смиреньем, трудом я должна искупить,

Заставлю народ сан Княжны мне простить.

 

Бог рек вдохновляет весну моих дней,

Бог бурных потоков, стремнин и ключей.

Вникая в их тайну, на счастье людей

Оазис создам я средь знойных степей.

 

Там царская кровь чудеса совершит,

В груди она пламенной лавой кипит.

Но где мой союзник – мой друг удалой,

Достойный и злобы дух вызвать на бой?

 

Тот воин Ормузда⁷, пустынь чародей,

Рукой молодецкой взяв в степь водолей.

Столкнёт Аримана в пучину, в моря,

А слава добра – выше гор и царя.

 

III. Дар Дарьи

 

Кто ж будет, бояре, владыкой степей?

С кем выпью я негу любви и страстей?

В раздумье, с молитвой, к Дарье я пришла,

Венец заповедный снимая с чела:

 

Прими, о Дарья-река, мой дастархан⁸,

Сей царственных предков моих талисман.

Пустыне Хорезма ты дар свой пошли,

Ручей с гор небесных китайской земли⁹.

 

Я грёзы лелею о радужном дне,

Когда, распростёртая в мертвенном сне,

Красавица степь, облитая водой,

Очнётся, сияя алмазной росой…

 

Покрывшись цветами, душистой травой,

Свой жар остудив животворной струёй,

Степь ласково примет в объятья свои

Всех младших детей Хорезмийской семьи.

 

Придут белопашцы¹⁰, толпы пастухов,

Равнин корабли – караваны купцов,

А странник усталый, в прохладе садов,

Помянет творца новых нив и лугов.

 

Вот добрые мысли, слова и дела,

Которым я в жертву себя принесла.

Погибну – иль бедным отчизны родной

Открою богатства Орды Золотой.

 

Тому я, князья, своё сердце отдам,

Кто ключ от Дарьи мне положит к ногам,

Кто жажду безводных степей утолит

И спящие земли водой оросит.

 

1. IV. Фархат и Хосрой

 

И вздрогнул дворец, и воспрянул Фархат,

Внезапным волнением, страстью объят.

Схватив чудодейный топор Громобой,

Помчал он к порогам на водоразбой¹¹.

 

Ворота Дарьи он решил затворить,

Порог Беговадский скалой завалить,

Плотину громадой камней увенчать

И стрём¹² водопада над степью поднять.

 

Гремел Громобой в запорожских горах¹³,

Тонули утёсы в дарьинских водах,

Хватал и глотал ненасытный порог,

Ревел и рычал разъярённый поток.

 

Хосрой же к колдуньям пошёл на совет:

«Могу ли исполнить Царевны завет?»

Лукав был и чуден кудесниц ответ,

Но мил он искателю лёгких побед.

 

Царевне при свете полночной луны,

Почудился блеск набегавшей волны…

То ловкий Хосрой постелил полотном

Блестящий камыш, заплетённый ковром.

 

А ведьмы-ехидны пошли в Беговад,

Злорадно шипя, где работал Фархат:

«Не на смех ли трудится князь молодой,

Пока у Царевны пирует Хосрой?»

 

Как молния взмыл к облакам Громобой,

Подброшенный в гневе Фархата рукой;

Топор богатырский сверкнул с синевы…

И пал обезглавленный витязь Хивы.

 

1. V. Ширин и Фархат

 

Беда во дворец прилетела стрелой,

Из замка был изгнан коварный Хосрой;

Проклятый жрецами, поверженный в прах,

Покрытый позором, он скрылся в горах.

 

На небе Востока померкла звезда –

Угасла Царевны святая мечта.

Скончалась Ширин на кровавой траве,

Устами прильнув к отсечённой главе.

 

Княжон и царевен, подобных Ширин,

Не знают певцы хорезмийских былин,

Богатство и роскошь дворцов не любя,

За бедных она погубила себя.

 

Семь тысяч годов протекло с той поры,

Издавна забыты Хосроя ковры,

Исчезли следы вероломных затей,

Их ветер разнёс по раздолью степей,

 

Но помнит народ, где Царевна жила,

И молится там, где она умерла,

А думы Ширин и Фархата дела

С их кровью Дарья в свои воды взяла…

 

И катятся воды бесплодно в Арал,

Напрасно шумят водопады у скал;

Пустыня, как прежде, мрачна и мертва,

Но жители верят в пророка слова:

 

«В семь тысяч четыреста первых годах

Дарья разольёт свои воды в степях.

Воскреснет Ширин, а за ней вся страна,

Проснётся пустыня от тяжкого сна».

 

1. VI. Степной караван

 

Идёт караван по горячим пескам,

По голым, безводным, сыпучим тропам,

Устал, истомился степной караван,

И страхом объяты сердца мусульман.

 

Лишь кости да змеи видны им кругом,

Купцы продвигаются тихо, с трудом,

Сквозь марево, мглу и палящий туман

Им кажется, – близок песчаный буран.

 

Но вдруг, за барханом, блеснула струя…

То дар свой пустыне прислала Дарья.

Все путники жадно прильнули к воде.

И, встав, они снова склонились к земле.

 

Весельем, восторгом полна их душа,

Толпа восклицает «Алла» и «Падша»¹⁴

С молитвою, данной Пророком самим,

Стихом «Бисмилля иррахман иррахим»¹⁵.

 

Прилёг караван возле новых озёр,

Раскинулся мигом походный шатёр,

И песни, и бубны, и пляски баччей¹⁶

Приветствуют шумно студёный ручей:

 

Восстали из гроба Ширин и Фархат,

Их тени парят над скалой Беговад,

Для витязя спала невесты фата,

Исполнилась Сладкой Царевны мечта.

 

Идёт караван по холодным пескам,

По сочным, пушистым, цветущим тропам.

Вздохнул, освежился степной караван,

И радостны, светлы слова мусульман.

 

VII. Хвала Царю

 

О день незабвенный: по воле Царя,

Зажглась для Турана¹⁷ блаженства заря.

Был мрак на Востоке, а свет над Москвой,

Чарующий нас, оскорблённых судьбой.

 

Войска посылая Хиву усмирить¹⁸,

Сам Царь-Государь повелел объявить

Желанье своё, чтоб за русским мечом

Нам лучше жилось, чем под ханским ярмом.

 

С тех пор в запорожье гремят кетмени¹⁹,

Как бердыши в сече рубили они.

Стеснили пороги, Дарья поднялась…

И вширь по Голодным степям²⁰ полилась.

 

Вглубь страшной пустыни прошёл водолей²¹,

В пески, в солонцы, на равнины степей.

Прекрасен их яркий, весенний расцвет,

Роскошный, как девы сладчайшей привет.

 

Земля надевает свой пышный наряд,

Ликуя, что ад люди в рай обратят.

А солнце, любуясь в разливах воды,

Целует и нежит хлеба и сады.

 

Прошли безвозвратно все те времена,

Когда здесь царили туркмен племена.

Водою покрылись разбоев следы,

Надменной и хищной Хивинской Орды.

 

Да будет же счастлив весь Русский народ

И царский державный Романовский Род,

Забыли мы битвы и кровь, и штыки,

Навеки нас сблизили воды реки!

 

Примечания:

1. Беговад – селение у р. Сыр-Дарьи, близ Беговадских порогов. Ныне город Бекабад в Ташкентской области Узбекистана.
2. 7401 год от Сотворения мира соответствует 1893 году от Рождества Христова
3. Ферганские ворота – узких проход между Кураминским и Туркестанским хребтами на западе окруженной горами Ферганской долины, по которому протекает р. Сыр-Дарья. Ведёт в пределы Голодной Степи. Ныне занят Кайраккумским водохранилищем.
4. Фанза – китайская шёлковая материя, напоминающая тафту.
5. Зароастр (Зороастр, Заратустра) – основатель монотеистической религии зоростразима (маздеизма), распространенной в древности в Центральной Азии. Считается, что был выходцем из туранских племён, населявших Среднюю Азию, т.е. описываемые в поэме места.
6. Зендавеста (Авеста) – собрание священных книг зороастрийцев.
7. Ормузд (Ахура-Мазда) – имя божества, которого Зороастр провозгласил единым благим богом. Постоянно борется с богом тьмы и зла Ариманом (Ангра-Манью), которого в итоге должен победить, и наступит эра вечного блаженства.
8. Дастархан – здесь: подарок.
9. Небесные горы китайской земли – главнейший исток р. Сыр-Дарьи находится в ледниках хребта Терскей-Алатау горной системы Тянь-Шаня, к югу от оз. Иссык-Куль. По Тянь-Шаню проходит граница Киргизии и Казахстана с Китаем.
10. Белопашцы – в Московском царстве и Российском империи крестьяне, владевшие собственной землёй и освобождённые от податей и повинностей, в Средней Азии – русские колонисты, поселявшиеся правительством на вновь орошённых землях на льготных условиях. Здесь: лично свободные крестьяне.
11. Водоразбой – здесь: бурный, неуёмный водный поток.
12. Стрём – здесь: бег водного потока.
13. Запорожские горы (запорожье) – здесь: местность выше Беговадских порогов на р. Сыр-Дарье. Русский топоним в Средней Азии, показывающий, что освоение территории Россией двигалось вверх по реке.
14. Падша – тюркское название царя, государя. Здесь: Господь.
15. «Бисмилля иррахман иррахим» – «Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного» — стандартное начало сур Корана (кроме девятой). Происзносится мусульманами в каждой молитве, перед началом важного дела и др.
16. Бачча – мальчик- танцор у азиатских народов.
17. Туран – исторический регион в Центральной Азии, включавший практически всю Среднюю Азию, между Аму-Дарьёй и Южной Сибирью.
18. Имеется ввиду Хивинский поход 1873 года в царствование Императора Александра II, в результате которого было разгромлено последнее независимое государство Средней Азии – Хивинское ханство. Автор поэмы принимал участие в этом походе в чине капитана.
19. Кетмень – популярный в Средней Азии род мотыги для прополки и рыхления тяжёлых видов почвы.
20. Имеются ввиду оросительные канал, сооружённые на личные средства Великого Князя Николая Константиновича.
21. Водолей – здесь: оросительный канал.

Поделиться ссылкой: