Автор:
Александр Музафаров.
В 1589 году в Русской Православной Церкви было учреждено патриаршество и с той поры ее предстоятель именуется Патриарх Московский и всея Руси.
Когда историки говорят и пишут об этом событии, то, как правило, основное внимание, уделяют дипломатическим переговорам, что вели с Вселенским Патриархом мудрые московские дипломаты боярин Борис Годунов и думный дьяк Андрей Щелканов. Были те переговоры весьма непростыми, а перипетии дипломатических интриг всегда интересны и занимательны. Гораздо меньше обращают внимание на саму суть, причину этого события исторического масштаба. Вопрос – зачем Русской Церкви понадобился свой Патриарх кажется чуть ли не риторическим – настолько мы привыкли к его наличию, что странно даже представить, что когда-то было по другому.
Но, в самом деле, зачем?
С точки зрения христианского богослужения – Патриарх такой же епископ, как и прочие. В отличие от католиков, которые для своего папы изобрели некие особые права и нормы в апостольской Церкви не известные. Церковь может жить без Патриарха, как жила Церковь русская с десятого века по шестнадцатый, а потом еще двести лет в синодальный период.
Не все ли равно какой титул у предстоятеля? Сила Церкви ведь не в титуле, а в Духе, что наполняет храмы людьми, и животворит посредством людского труда эти храмы, иконы, богословские трактаты и молитву Господу.
Почему же кроткий и смиренный царь Федор Иоаннович озаботился этим вопросом? Престиж? Мол, на востоке патриархи, а у нас только митрополит? Вряд ли. Те восточные патриархи слыли на Руси существами почти сказочными, персонажами духовных стихов, что пели шедшие по Божией дороге странники, калики перехожие. Посланцы этих сказочных патриархов являлись на Москву просить помощи, если не милостыни для восточных христиан. Какой уж тут престиж…. Перед митрополитом московским сам Царь всея Руси на колени становится!
Впрочем, когда становится, а когда и нет. Общество XVI века было обществом сословным и титулы в нем имели значение не только внешнее, но и сущностное. Казалось бы, чем иной князь выше боярина? Тот тоже богат, тоже в горлатной шапке, тоже заслуг перед государем имеет немало, а все же, не по княжескому списку служит, и будут выбирать кому рать доверить или воеводство в крупном городе – князя предпочтут, потому что честь, а боярина к нему вторым воеводой-помощником приставят.
Титул митрополита предстоятели нашей Церкви получили во времена былинные, киевские, когда только, только Церковь православная на Руси рождалась. Мудрый князь Владимир Святой, креститель Руси, придал митрополиту ранг в светской иерархии ранг княжеский, наивысший в тогдашнем рождающемся государстве. Так и стало на Руси два главы – светская и духовная.
В страшные времена татарского владычества митрополичий престол оказывался порой и повыше княжеского. Владыки Орды были людьми суеверными, руку на людей что с Богом связаны подымать не вдруг решались. Князь другое дело, тот полностью в воле ханской. Приходилось митрополитам русским порой и светские дела вершить.
Но прошло время, русская земля укрепилась и стала Российским Государством. В 1547 году Великий Князь Московский и Владимирский Иван Васильевич увенчал свою голову царским венцом, став Царем и Всея Руси Самодержцем.
А Церковь? С одной стороны, без нее никак. И веру православную русские государи да вельможи хранили строго. Но вот чин митрополита московского в их глазах, густо застланных местнической спесью, умалился. Князю равен…. А князей на Москве много стало. И началось то, чего прежде не бывало – насилие над духовной властью. Нет, споры князей с владыками бывали и прежде. Великий Московский князь Дмитрий Донской порой весьма не ладил со святителем Киприаном, даже изгонял из своих владений… Но то был спор равных, спорить спорили, но уважали. А в XVI веке началось худо.
В 1539 году бояре (даже не Великий князь, которому тогда и десяти лет не было) свели с митрополии владыку Даниила. Не устроил он чем-то придворные группы, что боролись за власть при малолетнем Иване Васильевиче.
В 1542 все повторилось – князья Шуйские свели с митрополии владыку Иосафа. Дескать, неправедной жизни был владыка. Но, не князьям же судить митрополита, отца своего духовного!
Если князья да бояре себе такое позволяли, то чего же Царю-то стесняться? Иван Грозный усвоил уроки, преподанные ему в юности. Усвоил и превзошел, не просто свел с кафедры святого Филиппа, но вовсе убил его (или в лучшем для царя случае – попустительствовал убийству).
Кому от этого стало хорошо? Гармония русской государственности, заложенная Владимиром Святым, пошатнулась.
Царь Федор Иоаннович решил сие исправить. Переговоры с предстоятелями восточных Церквей были весьма непростыми. Потребовалась вся мудрость и воля Бориса Годунова и вся изворотливость и хитрость Андрея Щелканова, и настойчивое желание русского царя, чтобы свершилось чудо – появился пятый в Православной Церкви Патриарший престол. Власть духовная по титулу сравнялась с властью светской. Царь защитил Православную Церковь и заодно укрепил свое царство.
И это было как никогда вовремя, ибо вскоре, после кончины кроткого и мудрого Федора Иоанновича настали на Руси смутные времена. Зашаталась царская власть. Два человека, занимавшие московский престол, были убиты, один – выдан иноплеменникам, запустело царство, и кто знает, восстало бы оно, если бы не голос святого мученика Патриарха Гермогена?
И сумела бы разоренная страна восстать из пепла если бы не деятельность мудрого патриарха Филарета?
Царь Петр Патриаршество упразднил, счел ненужным – в прочности своей Империи он не сомневался, как показали события 1917 года, это было ошибкой.
Что же, история, как писал еще Николай Михайлович Карамзин, есть священная книга народа, которая как раз и учит не повторять собственных ошибок и ценить мудрость предков.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.