Автор:
Николай Сычев.
7 (20) октября 1916 года на рейде Севастополя в полумиле от берега на линкоре «Императрица Мария» произошел взрыв, в результате которого корабль затонул.
Первая мировая война стала «лебединой песней» для крупных военных кораблей. С развитием новых средств ведения войны на море, в частности, подводного флота, роль больших кораблей стала меняться. Их строительство становилось все дороже, а потери от скрытных действий подводных лодок неумолимо росли. Ютландское морское сражение 1916 года стало последним по-настоящему крупным боевым столкновением военных кораблей – во Вторую мировую большие корабли будут беречь как «зеницу ока». Война, как известно, придает огромный импульс развитию военной техники, и то, что еще несколько лет казалось вершиной инженерной мысли, после подписания мирного договора либо безнадежно устаревает, либо теряет свое прежнее значение. Так случилось и с большими военными кораблями – дредноутами – которые прогремели на весь мир в начале ХХ века, но уже к 1940-м гг. потеряли свою прежнюю ведущую роль в морской войне.
Впервые дредноуты – корабли совершенно иного типа нежели эскадренные броненосцы – появились в 1906 году, когда на воду был спущен британский линкор HMS«Dreadnought». Его отличительной особенностью было оснащение только крупнокалиберными орудиями. Англичане тем самым «обнулили счетчик», запустив настоящую лихорадку строительства дредноутов, и сведя свое количественное превосходство на море практически на нет.
Российская империя, как и полагается великой державе, начала строительство дредноутов, как только оправилась от внутренних потрясений 1905—1907 гг. Несмотря на борьбу с внутренними врагами, внешнеполитическую повестку дня никто не отменял, а международная ситуация того времени была, мягко говоря, напряженной. В европейском воздухе уже пахло большой войной, хотя с внешней стороны могло показаться, что все относительно спокойно. В этих условияхроссийское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота. Разработанный на основе доклада и поддержанный председателем Совета Министров П. Столыпиным законопроект был принят Государственной Думой в марте 1911 года и в мае того же года утвержден Императором Николаем II. Из предназначенных для «обновления Черноморского флота» 150,8 млн. руб. на постройку трех линейных кораблей, девяти эскадренных миноносцев и шести подводных лодок выделялось 102,2 млн. руб. (остальные деньги предназначались на усиление средств ремонта и базирования флота). Каждый линкор стоил около 27,7 млн. руб. Для ускорения постройки их архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа Севастополь.
11 июня 1911 года состоялась торжественная церемония официальной закладки. Новые корабли были зачислены в списки флота под названиями «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина II». В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И. Григоровича было приказано называть кораблями типа «Императрица Мария».
11 января 1915 года была утверждена комплектация военного времени — в команду «Императрицы Марии» назначили 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х. 23 июня 1915 года новый корабль начал самостоятельную жизнь, отчалив от заводской пристани в Николаеве. Спустя неделю «Императрица Мария» прибыла в Севастополь. Город встретил ее ликованием – новому флагману прочили долгую и славную жизнь. Но никто из присутствующих тогда не знал, что через полтора года могучей Империи не станет, а гордость Черноморского флота линкор «Императрица Мария» погибнет еще раньше, и не в бою, а в тихое октябрьское утро на рейде Севастополя.
Трагическое утро 7 (20) октября 1916 года начиналось как обычно. В городе-крепости Севастополе у причалов и на внутреннем рейде стояли боевые корабли и вспомогательные суда. С акватории гавани доносились голоса звучных корабельных сигналов, оповещавших экипажи о побудке. Начинался очередной день флотской службы. Среди больших кораблей, стоявших 7 октября в акватории севастопольского внутреннего рейда, выделялись своими размерами и мощью вооружения два новейших линейных корабля, одним из которых была «Императрица Мария», накануне возвратившаяся из многодневного плавания.
Спустя 20 минут после побудки матросы, находившиеся около носовой башни, услышали шипение горящего пороха, и тотчас же из всех люков и горловин вокруг башни повалил дым с проблесками пламени. По кораблю прогремел сигнал пожарной тревоги с приказом затопить погреба. Но уже через 1,5-2 минуты последовал огромной силы взрыв, дым и пламя взметнулись на высоту до 300 м. Верхняя палуба позади башни была вскрыта почти во всю ширину корабля, обнажив объятые пламенем глубинные отсеки. При этом за борт, как легкие игрушки, снесло боевую рубку с ее мостиками, фок-мачту и носовую дымовую трубу, деформировало носовую башню. До ста матросов, находившихся в носовых отсеках и на палубе, были убиты или ранены, обожжены, сброшены за борт. Разрыв паровой магистрали вызвал остановку турбодинамо-машины и прекращение электропитания. Инженер-механик мичман Игнатьев с группой матросов, в кромешной тьме преодолевая огромные завалы искореженных конструкций, добрался до клапанов затопления погреба 305 мм снарядов и успел их открыть. Продолжавшиеся вокруг взрывы в итоге стали для мичмана и его товарищей смертельными.
Полураздетые офицеры линкора, командир корабля и старший помощник пытались организовать тушение многочисленных очагов пожара с помощью подручных средств. Моряки бесстрашно сбивали огонь брезентовыми чехлами, кусками парусины, шинелями и бушлатами... Но это совершенно не помогало. Взрывами меньшей мощности и сильным ветром горящие ленты зарядного пороха разносились по кораблю, вызывая все новые взрывы и очаги пожаров. Спустя 15 минут после начала пожара на корабль прибыл командующий флотом вице-адмирал Колчак, который, как он докладывал затем Николаю II, стремился прежде всего «ограничить распространение взрывов, последствия которых могли бы принести большой вред на рейде и в городе». Тем временем подошедшие пожарные баркасы подали шланги на палубу, где люди отчаянно пытались подавить бушевавшее пламя. Шлюпки и катера подбирали сброшенных на воду людей, принимали с Марии раненых и обожженных.
После очередного, особенно мощного взрыва обреченный на гибель линкор при резко возросшем дифференте на нос стал стремительно заваливаться на правый борт. Затем резко перевернулся вверх килем и через какое-то время ушел под воду. Всего за час «Императрица Мария» погибла безвозвратно. Вместе с кораблем из 1223 человек экипажа погибли: инженер-механик (офицер), два кондуктора (старшины) и 149 человек нижних чинов. Вскоре от ранений и ожогов скончались еще 64 человека.
На следующий день после катастрофы из Петербурга прибыла комиссия, которая после двухнедельного расследования вынесла вердикт: «Причиной взрыва послужил пожар, возникший в носовом зарядном артиллерийском погребе главного калибра линкора, в результате возгорания картузного 305-мм порохового заряда, повлекшего за собой взрыв нескольких сот зарядов и снарядов главного калибра, находившихся в носовых погребах. Что в свою очередь привело к пожарам и взрывам боеприпасов, хранившихся в погребах и кранцах первых выстрелов для 130-мм орудий противоминного калибра и боевых зарядных отделений торпед».
Расследование ориентировалось только на одну сторону катастрофы на исследование причин пожара. Из трех возможных версий две первые самовозгорание пороха и небрежность личного состава в обращении с огнем или пороховыми зарядами комиссия в принципе не исключала. Что касается третьей, то комиссия посчитала возможность злого умысла маловероятной, несмотря на то, что были установлены нарушения в правилах доступа к погребам и недостаток контроля за прибывавшими на корабль рабочими.
Версию о злом умысле не подтверждал и А.В. Колчак. В своих показаниях после ареста, в январе 1920 года, он считал, что пожар мог произойти от саморазложения пороха, вызванного нарушениями технологии производства в условиях военного времени. Возможной считал он и какую-нибудь неосторожность.
Однако мы все же остановимся подробнее на третьей версии. После Великой Отечественной войны были обнародованы весьма любопытные сведения. В Николаеве, где строилась «Императрица Мария», с 1907 года работала группа немецких шпионов, руководимая неким В. Верманом. Он был сыном выходца из Германии пароходчика Эдуарда Вермана — получил образование в Германии и Швейцарии. Преуспевающий делец, он со временем становится инженером кораблестроительного завода «Руссуд». Пережив интервенцию и Гражданскую войну, Верман осел в Николаеве. Там в 1923 году на него выходит секретарь германского консульства в Одессе, предложивший Верману продолжить работу на Германию. Как показывают документы, он быстро сумел воссоздать на юге Украины обширную разведывательную сеть. Но в 1933 году Верман и члены его группы были арестованы. Началось следствие, которое выявило ряд фактов, указывающих на причастность Вермана ко взрыву на русском флагманском линкоре. Вместе со своей агентурой он вербовал людей для разведывательной работы, собирал данные о промышленных предприятиях и строившихся военных судах надводного и подводного плавания — их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости хода и т.п. Став сотрудниками судостроительных заводов, члены группы получили право бывать на строившихся там кораблях. Электротехник Сгибнев, например, отвечал за установку электрооборудования на военных кораблях, в том числе и на «Императрице Марии». Особый интерес вызывает внимание немецкой разведки к электросхемам артиллерийских башен главного калибра — ведь первый странный взрыв на «Императрице Марии» произошел именно под ее носовой артиллерийской башней главного калибра, все помещения которой были насыщены различным электрооборудованием. Взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество.
Конечно, эта версия не имела неопровержимых доказательств о причастности немецкой разведывательной группы к взрыву на «Императрице Марии», и комиссия не стала тщательно прорабатывать возможность немецкой диверсии. Но ряд фактов, обнаруженных впоследствии, указывают на то, что эту версию не стоит сбрасывать со счетов. Вполне возможно, что последнее слово в расследовании обстоятельств гибели линкора «Императрица Мария» еще не сказано.
В 1916 году начались работы по подъему корабля, которые были прерваны революцией и завершены только в мае 1918 года. Еще несколько лет корабль находился в сухом доке, пока в 1926 году его не разобрали на металлолом.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.